Редактируя любовь - страница 9

А я тем более.

– Я не собиралась скрывать это от тебя, но всякий раз, когда я пыталась с тобой поговорить, одного упоминания о нем было достаточно, чтобы ты вставала на дыбы. На самом деле мы оба хотели сказать тебе вчера, что мы… снова вместе.

После этих слов у меня будто пропасть разверзается под ногами. Эта пустота холодит сердце и вышибает из головы все мысли.

«Что-то вроде государственной измены», – мелькает у меня в голове, и я разражаюсь пронзительным смехом. И хотя на самом деле мне совсем не хочется пить, рука снова подносит к губам стакан, и я чуть не давлюсь чаем. Я кашляю, пока у меня не начинают течь слезы, и мне хотелось бы, что они появились только из-за кашля.

– Тебе трудно это принять, я понимаю.

Мама беспомощно поднимает руки, а затем роняет их на колени.

– Ну что ж, хорошо, если тебе это так легко. Извини, мне нужно в туалет.

Потому что в противном случае я выйду из себя, а кричать на нее мне не хочется.

Я вскакиваю и почти бегу сломя голову к двери, потому что хочу добраться до дома как можно скорее.

Знакомые фотографии в рамках на комоде в коридоре перед ванной добавляют мне переживаний. На них только мама, Кейден и я. Джоша нигде нет. Он не имеет права возвращаться. После всего этого времени, что мы прожили без него.

Я захожу в ванную, сажусь на крышку унитаза и закрываю глаза. Это так несправедливо. Если бы не Джош, мы с мамой провели бы спокойные хорошие выходные – мама и дочь. Между нами не было бы ни напряжения, ни тайн, и я бы не вела себя как раненая дикая кошка. А теперь что бы я ни сказала маме, а она мне, это принесет боль. И все это его вина.

Я вспоминаю, сколько раз я видела, как мама из-за него плакала. О том, как она шаг за шагом пыталась освободиться: уйти от воспоминаний, начать жизнь без него. Мы все трое это делали. Потому что ничего другого нам не оставалось.

Когда я была маленькой, я боялась, что мама снова с кем-нибудь познакомится, но позже я от всего сердца этого для нее хотела.

Двоих мужчин она даже познакомила со мной и Кейденом, но через несколько месяцев отношения с обоими разладились. А теперь новая попытка с Джошем.

– Они снова вместе, – произношу я вслух, но осознать это не получается. Наверное, это какой-то защитный механизм внутри.

Такое ощущение, что отец объявил мне войну.

Я поднимаюсь – медленно, как старушка, выхожу из ванной и возвращаюсь на улицу.

– Наверное, будет лучше, если я сейчас уеду, – говорю я.

Мама встает:

– Ты не могла бы просто поговорить с ним как-нибудь?

– Нет.

– Я дала ему твой номер.

– Напрасно. Тогда дай и мне его номер, я его блокирую.

Она качает головой.

– Если ты злишься на него, скажи ему об этом – но только поговори с ним. Прошу.

Если я на него злюсь? Да, я злюсь, и мама тоже злилась такое долгое, очень долгое время. Может, она из тех, чьи чувства легко меняются, как и у него?

Я беру со стула сумку, достаю ключи от машины и выхожу на дорожку, ведущую к калитке в саду. Потом останавливаюсь и отвечаю на ее взгляд, хотя это очень нелегко.

– Мама, я тебя очень люблю и уважаю твой выбор. Но я никогда больше не буду считать Джоша членом семьи, и если ты считаешь иначе, то не знаю, как нам тут договориться.

С ресниц у нее капают первые слезы, и я начинаю ненавидеть своего отца еще больше. Это из-за него мы ссоримся – впервые за целую вечность, из-за него я только что заставила маму плакать, из-за него во мне все эти чувства, от которых невозможно избавиться.