Глава совершенно пустая с точки зрения своего содержания, но весьма полезная в теоретическом аспекте. Если бы ещё знать, как претворять теорию в практику, она была бы полезной во всех отношениях.
… мы должны подвергнуть наши способы мышления основательной ревизии…
А. Тарский
– Мне необходимо сменить тактику, – заявила Тори.
– Что значит «сменить»? А она у тебя есть? – удивилась я.
– Не-е-ет…
– А что, в таком случае, ты менять собралась? Не сменить, выходит, а выработать.
Наверное, Тори была недалека от истины, считая, что, должно быть, выглядит в глазах Семёна обидчивой, ревнивой истеричкой. Может, она этого и не хотела, но вот как-то так получалось… Если Семён и Тори не трахались, они выясняли отношения (хотя какие могут быть отношения после двух недель знакомства?).
– Вы явно форсируете события, – сделала вывод Наоми. – Выяснять отношения вам, по-моему, ещё рановато…
Тори утверждала, что зачинщиком всех разборок являлся Семён, что он, дескать, её провоцировал, а она, естественно, просто не могла не ответить ему должным образом. Так ведь сама виновата. Нет, чтобы смолчать…
Мы с головой погрузились в процесс разработки плана действий.
– Попробуй обойтись без слов, – посоветовала я Тори, – иначе всё опять скатится на уровень выяснения отношений и в твою очередную истерику. Видишь, что он опять за своё собирается, и не отвечай.
– Промолчать что ли? Странная будет реакция с моей стороны…
– Ну, тогда резко смени тему, – внесла свой вклад Наоми.
– В смысле «кажется, дождь начинается»? Или наоборот: «какая сегодня хорошая погода»?
– А я считаю, что лучше вообще ничего не говорить. Переключи его внимание. Например, возьми в руки какой-нибудь предмет, который его заинтересует. Фотографию мамы, что ли…
– Нет, – возмутилась Тори. – Мама – это святое…
Тут Тори была, несомненно, права. Но это не означало, что нужно было сидеть, сложа руки. Тори нуждалась в помощи и в спасении. Всё её маленькое, карапусечное существо являло собой сплошной сигнал бедствия, и мы с Наоми, конечно же, не могли не откликнуться, не могли остаться равнодушными к происходящему. Лично я уже не боялась, что Тори встрянет. Как можно бояться того, что уже случилось? Но помочь выжить в сложившейся ситуации – это был наш с Наоми долг.
– Тогда, если он опять о своих бабах заговорит, переведи разговор на себя, – предприняла я ещё одну попытку. – Подойди, обними, поцелуй…
– Не пойдёт, – пресекла меня Наоми. – Тогда у него сформируется взаимосвязь: эта тема – поцелуй, эта тема – секс.
Да… как у собаки Павлова: звонок – еда, звонок – угощение.
– Тогда, в самом деле, молчи, – подвела я итог.
Я вспомнила, как сегодня на занятиях по педагогике высшей школы, которые я посещала, Печёркина, руководитель этих курсов, немного отвлеклась от психологии студентов и упомянула одну народную мудрость. Один ворчит, сказала она, другой молчит. Молчит тот, кто умнее. Даже не умнее, а мудрее. А что касается женщины, так она в принципе должна быть не умной, а мудрой. И в этом – большая разница. Упаси вас господь, наставляла нас Печёркина, предстать перед мужиком этакой «эмансипированной дурочкой», заявляющей, что она «тоже институт кончала» или (не дай бог!) что она – кандидат наук!
