– Угомонись! – зло выкрикнула я.
Приблизилась к ней и отвесила лёгкую пощёчину, чтобы привести девушку в адекватное состояние. Она подавилась воздухом от удивления и неожиданности и, наконец, замолчала. Я откинула волосы за спину и оглядела поверженного врага. Судя по мерно вздымающейся груди он был жив, просто находился в отключке. Это радовало.
На крики тель Бричек прибежали два мужика, из помощников старосты, благо дом Стефы находился всего в двух дворах от дома Стена и несчастной Зарьи. Выслушав мои короткие объяснения, один из них вышел из дома, а второй подошёл к девушке и велел ей сесть на лавку. Сам он остался стоять над её душой. Я ни капельки не удивилась, потому что она стала одной из подозреваемых в убийстве.
Уже ближе к утру и Стефа, и очнувшийся и заметно присмиревший Стен дали толю Орику свои показания под ментальным наблюдением Рейвена. Я же отправилась в дом к старосте и преспокойно легла спать. Я была уверена, что там справятся без меня.
Но утро не принесло приятных новостей. Дом старосты был пуст, нигде не было ни Рейвена, ни самого толя Шесека, ни уж тем более руководителя нашей практики. Сидевшая на кухне Хелла поведала, что никого из них она не видела с вечера, а домой ночевать её отец и мой напарник так и не пришли. Только под утро появился один из помощников старосты и велел не выходить из дома.
Я почувствовала беспокойство и, быстро позавтракав, поспешила на улицу. Хелла пыталась меня отговорить, но потом бросила эту затею и попросила быть осторожной. Деревня была в запустении, редкие прохожие спешили поскорее скрыться по домам, и погода была пасмурная, как раз под гнетущую атмосферу в деревне. Было непривычно прохладно, по земле стелился лёгкий туман.
Я поёжилась и пожалела, что не взяла с собой куртку, но возвращаться в дом не стала, упрямо двинувшись вперёд. Я решила начать свои поиски с дома Стена и Зарьи. Он стоял зловещей фигурой, казалось, тумана вокруг него было больше, чем в других местах. Я снова поёжилась, но теперь уже не от холода, а от зловещего предчувствия.
Я хотела развернуться и продолжить поиски, но что-то потянуло меня внутрь. Дверь неприятно скрипнула, и на меня пахнуло сладковатым запахом смерти, мучительной, жестокой. Я смело вошла дом, сразу попав в основную комнату. Благодаря льющемуся из окна тусклому свету мне удалось рассмотреть засохшую и впитавшуюся в дерево пола кровь. Горло сдавило от ужаса и отвращения, а сознание утянуло в детское воспоминание.
Маленькая я сидела в кресле в красиво обставленной комнате охристых и синих тонов и читала книгу, уже знакомый мне-взрослой томик с легендами на тармийском. Внутри заворочалось беспокойство, девочка закрыла книгу и поднялась, расправив складки на красивом голубом платье с воланами и синими ленточками. На плечах живописно лежали волнистые локоны цвета перламутровой платины, как у мамы.
В другой части дома раздался оглушительных грохот, маленькая я вздрогнула и кинулась прочь из комнаты, сердечко заполошно билось, чувствуя странную боль. На глаза непроизвольно навернулись слёзы, мешая нормально видеть, коридоры расплывались, но я всё равно бежала туда. Послышался топот ног, это слуги всполошились и побежали на звук.
– Рей! – раздался впереди мамин голос, и я влетела в её тёплые объятия, – ребёнок, малышка моя.
Она села на колени, не заботясь о том, что может помять своё роскошное платье, прижала меня к себе и тихо заплакала. Я почувствовала идущий от неё сладковатый запах мучительной смерти, почти физически ощущала весь испытываемый ею ужас. Она мелко тряслась, не в силах сдерживать прорывающиеся наружу рыдания.
