Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы - страница 14

Несмотря на отталкивающие и противоречивые черты Витте, на фоне других бюрократов он представлялся особенной фигурой. При широко распространенном в российском обществе негативном отношении к чиновничеству, состоявшему, по общему мнению, «либо из идиотов, либо из мошенников»[87], Витте в глазах многих всегда оказывался на порядок выше других, хотя его и оценивали подчас как «одноглазого среди слепых»[88]. Близко знакомый с министром граф С.Д. Шереметев считал Витте незаурядным человеком, но бывал иногда шокирован сочетанием в нем самых несовместимых черт: «Неужели никогда не выяснится для меня истинная сущность (начинка) этого удивительного, ошеломляющего человека, с его сочетанием противоречивых оказательств [проявлений. – Примеч. ред.], то отталкивающих, то невольно захватывающих вас какою-то особой, словно магическою силою… “Чур меня”, – хотелось бы иногда сказать»[89]. Эти суждения о министре финансов были обусловлены тем, что российское общество невысоко ценило качество столичной бюрократической элиты. «Мы были бы и смирнее, и умнее, будь наши государственные люди талантливы, как, например, в Англии. Но – государственных талантов у нас нет. И вот мы поднимаем на щитах даже такого, как Витте», – заявлял в частном письме один из представителей общества[90].

Таким образом, деловой мир, в котором с молодости вращался С.Ю. Витте, закрепил в нем до конца жизни те личностные качества, которые самым непосредственным образом влияли на его репутацию. Биография министра напрямую определяла его репрезентацию: он стал воплощением «самодержавного дельца», носителем нового, капиталистического образа мыслей и действий.

Должность министра финансов в конце XIX века была не только ключевой, но и, несомненно, одной из самых сложных в правительстве. Российская империя стояла перед серьезными вызовами: дефицит бюджета, огромный внешний долг, бедность и земельная неустроенность крестьянства (основной податной массы населения). Положение осложнялось и внешними факторами, которые Россия не могла игнорировать. Недавнее объединение Германии и Русско-турецкие войны ясно демонстрировали, что страна со слабой экономикой и неразвитой национальной промышленностью не может рассчитывать на военное превосходство в случаях международных конфликтов.

Россия в начале XX века оставалась преимущественно крестьянской, патриархально-земледельческой страной. Это было особенно заметно во внешней торговле: примерно половину экспортного дохода империи составляли продажи зерна, а фактически всю вторую половину обеспечивали природные ресурсы. В ходу была поговорка: «Настоящий министр финансов в России – это урожай»[91]. Новый глава финансового ведомства понимал: чтобы Россия могла оставаться великой державой, правительство должно пойти на серьезные реформы.

В необходимости глубоких реформ в экономической и социально-политической жизни России в последнее десятилетие XIX века были убеждены и представители периодической печати, как консервативной, так и либеральной. На страницах прессы Витте выступал как исключительно энергичный чиновник, чьи опыт и навыки управления станут важным подспорьем в решении стоящих перед ним сложных задач. Прежде всего его рассматривали в качестве министра-практика.

Среди газет начала XX века выделялось «Новое время» – своим качеством, высокой степенью влияния и информативностью. «Новое время» было в числе немногих изданий, которые читал император, поэтому позиция газеты могла повлиять на карьеру даже самого высокопоставленного бюрократа. Хотя редактор «Нового времени», А.С. Суворин, рассматривал свою газету как «парламент мнений», за ней закрепилась репутация «неофициального официоза»