– Как выяснилось, все было для тебя, – хмыкнул Новак, опуская глаза в пол.
– Что ты имеешь в виду?
– Эрик Талбот посвятил эту победу тебе, – напомнил он, улыбаясь во весь рот. – Уже забыла?
– Такое сложно забыть…
– Эрик считает, что команда – это он, – недовольно пробубнил второкурсник, качая головой. – Вечно все достижения присваивает себе и говорит от лица всех игроков.
– Почему вы позволяете ему это?
– Долго рассказывать, – отмахнулся Роберт, почесывая затылок. – Все, что тебе следует знать: он не считается с мнением других.
Иностранка внимательно слушала.
– Валери, советую быть с Талботом поосторожнее. Ему нельзя верить.
Она промолчала.
– Но в одном я все-таки согласен с Эриком: твое присутствие на игре помогло нам победить. Ты украсила собой этот матч.
Валери почувствовала, как сердце ускоряет свой ритм, щеки полыхают от смущения, а по телу разносится тепло.
– Я пойду, – сказал он. – Спокойной ночи, Валери.
– Спокойной ночи, Роберт.
Валери широко улыбнулась, обнажая ровный ряд зубов. Роберт улыбнулся в ответ.
Новак развернулся и направился к лестнице. Он торопливо поднялся на второй этаж и зашел в комнату. Бросив на кровать сумку и рюкзак, он пошел в душевую.
Сегодня водные процедуры заняли больше времени, чем обычно. Новак тщательно умылся, вышел из душевой кабины и встал перед зеркалом, рассматривая себя.
Многие девушки считали Роберта привлекательным. Его кожа была бледной, но на щеках виднелся румянец, что придавало ему здоровый и энергичный вид. Волосы каштанового оттенка, густые и слегка волнистые, аккуратно подстриженные и уложенные, обрамляли его лицо.
Глаза Новака притягивали взгляд глубиной карего цвета, а брови – густотой. Они подчеркивали его изящные черты лица. Нос у него был прямой и аккуратный, а губы – полные и естественно розовые, часто украшенные натянутой улыбкой.
Роберт обладал подтянутой фигурой, что являлось следствием регулярных физических нагрузок. Его тело украшали несколько шрамов, которые достались ему в детстве во время прогулок с тогдашними друзьями.
Он переоделся в чистую белую футболку и штаны.
Три часа он не мог уснуть, размышляя о предстоящих волейбольных матчах, на которых ему не суждено сыграть. Мысли о том, что он будет всего лишь зрителем, терзали его, и он чувствовал, как внутри нарастает недовольство.
Роберт злился на Эрика. К слову, тот так и не извинился за то, что сбил его с ног. Новак не был уверен в том, что будет продолжать молча терпеть выходки Талбота.
Талбот раздражал всю команду своим постоянным стремлением присваивать себе чужие успехи. Каждый из игроков видел и понимал, что Эрик плохо играет в волейбол, но никто не решался открыто сказать ему об этом. Даже тренер замечал его недостатки, но выгнать непутевого игрока из команды он не мог. Отец Талбота состоял в попечительском совете университета и регулярно спонсировал нужды учебного заведения, что оставляло тренеру руки связаными. Сокомандники тоже не высказывали претензии Эрику в лицо, страшась возможных проблем с руководством и преподавателями.
Роберт винил Эрика в том, что из-за него он пропустит волейбольный турнир. Но еще больше он винил себя за то, что отвлекся от происходящего на поле и засмотрелся на Валери Полье, сидящую на трибуне. Второкурсник не ожидал увидеть ее на сегодняшней игре; ему казалось, что спорт ее совершенно не интересует. Однако блеск в синих глазах и неотрывный взгляд на игровое поле говорили об обратном.
