Дядя с сыновьями занимались охотой, а также держали овец. Нам они привозили мясо и прочие припасы, а также шерсть, которую мы с мамой пряли, а потом вязали разные теплые вещи. Часть связанных вещей впоследствии забирал у нас дядя для своей семьи, а часть мы с мамой везли на ярмарку в город. Кроме этого мы везли на ярмарку еще и шапки, сшитые из шкурок зверей, которые приносил отец.
Я очень любила эти поездки, а поэтому всегда старалась скорее закончить эту работу.
В ту зиму мы с мамой управились с вязанием очень быстро. Я сама себе удивлялась: спицы так и мелькали в моих руках.
– Взрослеешь, – так коротко объяснила мама мои успехи. – Скоро будешь помогать мне шить шапки и обувь: каньги и яры.
Мы с мамой нагрузили нарты вещами, хорошенько привязав их. Собаки радовались любой предстоящей поездке. Дожидаясь, пока их впрягут, они прыгали, затевали возню, радостно повизгивали и лаяли. Но, как только упряжка была пристегнута, они сразу становились сосредоточенными, и повизгивали – теперь от нетерпения.
– Хей! – воскликнула, наконец, мама, и собаки рванулись вперед.
Всю дорогу до города мы с мамой менялись поочередно: в то время как одна из нас стояла сзади, на полозьях нарт, вторая бежала рядом. Управлять собаками с нагруженными нартами было целым искусством: нам приходилось то и дело сдерживать резвость собак, тормозить на поворотах, а на подъемах мы соскакивали и обе бежали рядом с нартами.
Ярмарка для всех жителей Иннааро, и для нас, приезжих из дальних хуторов, была веселым зимним праздником. Люди наряжались в лучшие одежды, выбирали и примеряли красивые вещи, в которых становились ещё привлекательней, особенно девушки.
Пока мама торговала, я присматривали за собаками и за остальным товаром. А также, украдкой от мамы, играла своими камнями. Я всегда таскала их с собой, несмотря на строгий запрет матери.
В тот раз я поступила так же, как всегда: разложив на нартах разноцветные камешки, поочередно брала их в руки, прижимала к груди. Камни в ответ показывали мне разные картинки из своей жизни. Это занятие никогда не надоедало мне, потому что картинки никогда не повторялись.
Увлекшись, я не сразу заметила старуху, которая остановилась неподалеку и уставилась на меня. Не знаю, долго ли так продолжалось, но, наконец, я почувствовала на себе чужой взгляд. Я подняла глаза и увидела незнакомую пожилую женщину. Она была самая обычная, морщинистая. Рядом с ней стояла мохнатая белая собака. Собака показалась мне странной: она улыбалась мне! Ещё странным было то, что другие собаки на неё не лаяли, словно не замечали.
Старуха подошла ближе.
– Вижу, тебе нравятся камни, – прокаркала она.
– Да, госпожа, – оробела я, зная, что нельзя уносить камни с места, где они лежали. – Но я всегда спрашивала у Хозяина, можно ли их взять с собой…
– Ну-ка, покажи. – Старуха принялась придирчиво рассматривать мои сокровища, особенно подвеску с черным камнем. – Ишь ты… А вот эти, обработанные, откуда? Нездешние ведь, верно? – она ткнула пальцами в камни, подаренные мне Болдром.
Я насупилась и молчала. Болдр не хотел, чтобы о нем знали. Старуха довольно ухмыльнулась.
– Молодец девчонка, не из болтливых… А почему ты не выбираешь для своих игр обкатанные камни, которых много на берегах?
– Мне нравятся вот такие, дикие, госпожа, – робко ответила я. – Они всегда показывают разные интересные картинки, а не только воду, как обкатанные.
