Регулятор. По Стиксу - страница 7

– Ни слова про пиво и сухарики! – предупредил он. -Пошумели недавно, гоготали, как муры под спеком!

– Услышали тебя! -ответил Панда, приняв замечание, в частности, на свой счет.

Двинулись дальше. Не получилось уйдти даже на шаг, вернее на его начало. Синица занес ногу, чуть качнулся корпусом, словно хотел сдать назад, и с грохотом поставил ботинок на железный настил. В спину ему тут же ткнулся Болт, в него впечатался Панда. Мост глухо и громко вздрогнул, загудел, будто зарычал угрозой. Синица напряжено замер.

– Вот, ты, Панда-кликуша вещая! Все байки Улья в гости к нам..!

Лапа проснулся почти под утро. Безумно хотелось в туалет, отлить выпитую перед сном большую кружку чая. Светодиодные часы-ночник, стоящие на приличных размеров комоде, у соседней от кровати стены, светились крупными синими цифрами в темноте и показывали без четверти пять. Свет включать Лапа не стал, хватало идущего от часов, и прошлепал босыми ногами до туалета. Выйдя из него, остановился и задумался. Постоял пару секунд, понял что заснуть не выйдет, включил на кухне свет, вернулся в комнату, что бы надеть спортивные штаны. Потом пошел на кухню, чтоб вскипятить электрочайник, выпить кофе, покурить и подумать, с чего это у него такое ощущение, будь-то он забыл о чем-то важном. Пока кипятился чайник, закурил.

Воды в чайнике было немного и скоро кофе был готов.

Внешность у Лапы была вполне обыкновенная, не блистал ни ростом ни статью. Тридцать-двадцать пять лет, таков был возраст всех обитателей Стикса, кроме свежаков, которым еще предстояло помолодеть или повзрослеть до его нормы, короткая стрижка и простое славянское лицо, делали Лапу неотличимым от большинства местных. Вот только руки слегка подвели, вернее кисти. Они были заметно больше в отношении всего остального телосложения. Такие кисти гораздо больше пригодились бы ксеру, а не знахарю. И имя свое новое он получил здесь как раз благодаря им. В стабе Лапа считался сторожилом и был единственным в нем знахарем, имел ученика. Другие знахари просто не выдерживали с ним конкуренции, а перебиватся с хлеба на воду не хотелось никому. Отменно развитый и хорошо прокаченый дар, давал Лапе большие приемущества перед другими собратьями по цеху. Клиентуры хватало. Нередко заходили рейдеры с соседних стабов, где другие знахари пасовали перед их запросами. Бывало, но очень редко, к знахарю приносили какого нибудь едва живого бедолагу и он буквально вытаскивал его с того света, ломая планы Стикса по судьбе парня. Позже сам отвозил его до больнички, если сделать это было некому. Платы за это он не брал, говоря, что когда спасеный встанет на ноги сам потом отблагодарит, по совести. Как то раз ему даже пришлось пожертвовать красной жемчужиной. Группа стронгов безцеремонно ввалилась ему в дом, громко топая и тяжело дыша. Пыльные и решительные парни притащили на носилках своего командира. Тот был обколот по самые уши спеком, весь как изломаная кукла, в кровищи и еле дышал. Почти не жилец. Лапа, в тот день, посмотрел на носилки, поднял взгляд на угрюмо молчавших парней и приказал им ложить командира на стол. Потом была длинная, трех часовая борьба. В начале второго часа знахарь почувствовал, что не успевает, мысленно представил, как костлявая протягивает свои когтистые лапы за душой парня и принял решение скормить ему красную жемчужину. Вдвоём с учеником они смогли разжать пациенту зубы и протолкнули жемчужину ему в горло. Пациент остался жить. Ученик без сил рухнул в гостевое кресло. Лапа выхлебал в один присест поллитра живчика и продолжил. В конце третьего третьего часа он закончил, едва не падая с ног от слабости и тут же словил откат. Ученик подхватил его под руки и усадил в кресло вместо себя. Как стронги забирали своего командира, Лапа помнил смутно. А, где-то через месяц, спасеный стронг появился в его доме и сделал царский подарок. Теперь этот подарок, в небольшом холщевом мешочке на шнурке, всегда был при Лапе, висел на шее.