Было белое платье, фата, букет, лимузин с кольцами, благословение от обеих пар родителей, поздравления от друзей и родственников.
После свадьбы молодожёны поселились в его уютной квартире, в старинном доме в неожиданно тихом московском центре. Тимофей Угоров оказался вполне завидным женихом, так как жилплощадь досталась ему от дедушки и находилась в его единоличном владении и, вследствие этого, молодая жена вошла в его жилище полноправной хозяйкой. Она почувствовала себя сильной, взрослой, совершенно самостоятельной, с энтузиазмом кинулась вить гнездо и создавать любимому мужу удобство и комфорт.
Марина с Тимофеем хорошо жили, каждый нежно относился к своему партнёру, даже можно сказать, они были дружны. Их не тревожили страсти семейной адаптации, которым часто подвержены молодые пары на ранних стадиях совместной жизни. Они как-то сразу сумели этот рубеж преодолеть, как говориться, легко «притёрлись» друг другу, узнали интересы и вкусы своего супруга и, как интеллигентные воспитанные люди, научились их понимать, принимать и им соответствовать.
По окончании института Тимофей сразу создал свою компанию по оказанию психологической помощи населению. Дело как-то сразу пошло: то ли Тимофей правильно организовывал своё дело, то ли спрос на подобные услуги в этот момент возрос, и новая компания попала на благодатную почву, то ли сам господин Угоров, будучи по первому образованию режиссёром, сумел грамотно срежиссировать и, главное, спродюссировать свой новый проект, коим стала его именная компания. А, может быть, все вышеназванные факторы в какой-то момент сложились, открывая перед новым начинанием, интересные перспективы и возможности.
Марина во всех творческих идеях мужа была верным помощником, соавтором и партнёром.
Всё было безоблачно, светло, надёжно. А потом пришла беда.
Он умер в одночасье, не прожив и трёх дней от роду. Врачи разводили руками, говорили: «так бывает» и называли случившееся какой-то странной, даже зловещей аббревиатурой СВДС, убеждая родителей, потерявших сына, что диагностировать подобные синдромы нельзя и установить причину тоже. Случилось непредвиденное: у ребёнка прекратилось дыхание, вследствие этого произошла остановка сердца. Доктора говорили, что, к сожалению, от такого никто не застрахован, что до года, такая беда может постигнуть любого абсолютно здорового ребёнка.
Несчастные родители ничего этого понимать не хотели, а отец ребёнка высказывался в адрес лечебного учреждения крайне негативно и грозил санкциями и проверками. Медики, дабы себя обезопасить, подключили к объяснительному процессу «тяжёлую артиллерию» в лице заведующего отделением и главврача больницы.
Медицинские боссы в свою очередь посочувствовали, принесли соболезнования и даже любезно расшифровали загадочную аббревиатуру, которую до этого произносили их коллеги, подтвердили, что причиной внезапной кончины ребёнка стал Синдром внезапной детской смерти и, в этом случае, сделать было ничего нельзя.
Они вещали ещё что-то, но Марина этого уже не слышала, у неё остановилась жизнь. Она надолго закрылась от внешнего мира и всё, что происходило вокруг, воспринимала, как ненужный надоедливый внешний раздражитель.
Разумеется, Тимофей тоже переживал, но проявление горя было в его интерпретации совсем другим. Он, в отличие от жены, совершенно не мог оставаться один, рвался к людям, искал общения, заводил новые знакомства. Занялся спортом, начал посещать бассейн, увлёкся игрой в теннис. Он пытался приобщить к своим занятиям и Марину, звал развеяться, говорил, что нужно учиться жить, что они молоды и должны вместе постараться пережить случившуюся трагедию. Марина кивала, вроде бы соглашалась, но неизменно на его предложения отвечала отказом.
