Реквием по Европе - страница 20

Несмотря на восхищение его изящным стилем и глубоким знанием человеческой природы, этого интеллектуала следует причислить к многочисленным поджигателям войны 1914 г. Когда разразилась великая катастрофа, ему было уже 32 года и он успел получить фундаментальное гуманитарное образование. Но война против «врагов Германии», будь то Россия или Франция, вдохновляла его в той же степени, что и рьяных юношей по всей Европе. В отличие от них он не лишился жизни или рассудка на поле боя, так как работал в военных архивах. Цвейгу много раз приходилось поступаться принципами, австрийский оппортунизм вписан в историю его жизни жирным шрифтом. К тому же – неприглядные тайны, о которых многие годы ходили сплетни. Его эксгибиционизм и педофильские наклонности[15] получили подтверждение лишь недавно. Однако аномальная сексуальность, которую он удовлетворял в венских парках, похоже, не сказалась на его популярности. Писатель по-прежнему любим нацией и пламенными сторонниками ЕС, а его книги занимают видное место в «rayon germanophone», отделе немецкой литературы парижских книжных магазинов. О Цвейге никто не скажет дурного слова. Талантливый автор скрупулезно исследовал архивы, чтобы научно обосновать свои мысли, был волшебником немецкого языка и жил несколькими жизнями одновременно.

Несмотря на все неприглядные моменты его творчества и биографии, о Цвейге и сегодня говорят с уважением. Если о его жизни снимают фильм, то не упоминают ни о чем недостойном. С европейских экранов на нас глядит изгнанник-пацифист, которому и сегодня аплодируют и которого цитируют. Резко контрастирует с ним венский канцлер Клеменс Меттерних, гораздо более европеец и по духу, и по роду своей деятельности. Но Меттерних и сегодня подвергается остракизму со стороны СМИ. Меттерних и Цвейг – воплощение тех, кому не повезло или, наоборот, повезло с отношением потомков.

Произведения Цвейга по праву включены в обязательную школьную программу, их нужно читать. Однако он не был ни политическим мыслителем, обогнавшим свое время, ни по причине противоречивости характера твердым человеком, каким его считают поклонники. Лживость и двойная мораль Цвейгу гораздо ближе, они и делают его типичным венцем того времени. Коллеги его недолюбливали. Одним из его современников был Артур Шницлер, врач и блестящий писатель, которого Зигмунд Фрейд боялся, понимая, что именно он – истинный знаток человеческой души. А Цвейг находил подходящие оправдания собственным недостаткам у столь же беспринципного Фрейда с его психоанализом. Под его сексуальные отвлечения или развлечения с детьми друг-медик Зигмунд Фрейд подвел научную базу, объясняя их детскими переживаниями писателя. Цвейг был в первую очередь венским декадентом той эпохи, когда декадентская скука на некоторое время стала главной темой литературы. Лишившись в эмиграции венского общества, он был вынужден искать новые ценности. Но его поклонники и прежде всего те, кто систематически цитирует Цвейга в речах о Европе, переоценивают его.

Если я начинаю эту главу о прежней Европе с критических замечаний в адрес писателя Цвейга, то происходит это по двум причинам. Во-первых, из-за его часто цитируемой книги «Вчерашний мир». Во-вторых, из-за его коллеги по перу Йозефа Рота (1894–1939), который, в отличие от Цвейга, был вынужден писать, поскольку нуждался в заработке, а не потому что это было его страстью. Проживший трудную жизнь Рот был более цельным человеком, журналистом и писателем, чем избалованный Цвейг. Если первый был любителем выпить, то второй – заядлым курильщиком. Однажды Цвейг попросил коллегу Рота наконец отказаться от алкоголя, а он, Цвейг, отказался бы от табака. Рот, по слухам, ответил: «Я пью не для того, чтобы забыться, а чтобы видеть яснее». Рот, несомненно, видел все, когда в 1933 г. начал издавать журнал для небольшой диаспоры соотечественников в Париже