На узкой улочке становилось все теснее.
— Новости быстро разносятся, — пояснил Серхио, — люди идут на площадь и сюда, ближе к главной дороге.
— Серхио, я слышала, что в деревнях все друг другу родня. И на двух соседних улицах живут только Ивановы и Сидоровы, но чтобы вот так! — Бажена указала глазами на балкончик, опасно нависший над дорогой.
Опасность он представлял не из-за расположения, а по причине пятерых активно машущих им сероволосых юношей, на которых этот древний одноместный балкончик явно не был рассчитан.
— У нас большая семья, — Серхио помахал кому-то в ответ, городке живут почти четыре тысячи кровных родственников.
— И вы так каждого встречаете? — Бажена приняла через окно машины букет красных маков. Цветы прямо на ходу презентовала девушка с необычными, на фоне серых, голубыми глазами. Дарительница сказала что-то на незнакомом языке. Судя по интонации — что-то хорошее.
— Что ты, — они выехали с узкой улочки на небольшую, но все же, относительно просторную площадь, — только тебя.
Главная городская площадь в самом центре оказалась почти правильной круглой формы. В нее, как в горное озерцо, стекались ручейки людей. Людей было много, но все они тут же рассыпались, стоило из-за поворота показаться блестящему боку Кариного джипа.
— У вас можно ездить по пешеходным улицам и площадям? — не Бажена не выдержала, когда черноволосая Дракулешти вывернула прямо на площадь. — У нас за такое даже в статусе мэра можно огрести по самые помидорки.
— Варианта нет, на улице сама видела, не припарковаться. Поедем сразу до ратуши, — Кара медленно повернула в сторону аккуратного белого домика с ступенчатой крышей и небольшими деревянными окошками.
Бажена невольно обернулась — вариантов и правда не было. Вслед за их автомобилем плотной волной шли люди, заполонив все пространство между домами.
Это напомнило было Бажене картины митингов, если бы не радостные, почти счастливые лица. Почти все идущие за машиной были сероволосыми и светлоглазыми.
Девушки в первом ряду увидели, что Бажена смотрит на них, заулыбались и замахали руками.
Дети и женщины несли цветы, мужчины двигались небольшими группами, по трое, четверо, о чем-то переговариваясь.
Они шли медленно, держась на почтительном расстоянии позади джипа. Тихо, без песен и громких разговоров, потому она сразу не заметила их — смотрела вперед, на растекающуюся перед ней каменную площадь.
— В городе одна большая площадь, — пояснил главный и, вероятно, единственный сотрудник Трансильванских авиалиний.
— А сколько маленьких? — площадь Бажене нравилась.
Уютная, окруженная трех-четырех этажными каменными домиками с деревянными окошками и черепичными красными крышами. До этого, на узкой улочке, было видно разве что стены и часть тротуара.
На площади стало видно, что дома в городке старинные, но чистенькие, аккуратно и с любовью отремонтированные. На крышах, вот что любопытно, очень интересной формы слуховые окна — изогнутые мягким полукругом сверху, так, что кажется, будто на крыше каждого дома множество глаз.
Город смотрел на Бажену глазастыми крышами.
«Надо же, совсем не страшно!» — она поймала себя на мысли.
Дома улыбались ей этими глазами: спокойно, доброжелательно.
— Маленьких площадей нет. Большая площадь у нас большая и единственная.
Раки показал в сторону очень похожих друг на друга домиков, украшенных вывесками на первых этажах:
