Ренард нетерпеливо кивнул.
…Так вот, три сестры. Бадб Катха, Морриган и Немайн. Богини, что отмеряли жизнь, её отбирали и решали, кому и как умереть. А от того, как смертный принимал свою кончину, зависело, кем он станет в следующей жизни и как долго будет ждать нового воплощения. Если знать способ, то эти богини могут наделить человека небывалыми силами, но играть с ними опасно. Сложно угадать, на что они могут разгневаться и что попросят взамен.
На лесных полянах, в долинах рек и на вершинах холмов вельты ставили алтари, дольмены и менгиры, где поклонялись вышним силам. За капищами присматривали друиды – седовласые старцы в белых одеяниях – мудрецы и целители, хранители знаний былых поколений. Они толковали волю древних богов и задабривали их ритуальными жертвоприношениями. Богиню-мать восславляли безвинные девы, одаривая плодами земледелия…
Ренард, словно впервые увидел старца, внимательно посмотрел на его одежду, на посох, на бороду и снова перебил:
– Так ты друид?
– Друид, – с улыбкой согласился тот.
– И знаешь, как испросить великие силы? – недоверчиво прищурился Ренард.
– Знаю, – не стал отрицать Вейлир.
– Испрашивал?
– Нет, – честно признался старик, – страшусь. Не разгневать богинь, нет. Боюсь, не справлюсь с полученным даром. Друид светлым должен быть, а сила трёх сестёр тёмная. Страшная сила. Непредсказуемая.
Ренард, удовлетворённый ответом, замолк, а Вейлир продолжил.
…Были ещё ведуньи, ведьмы и знахарки. Одни трактовали вещие сны и знамения, другие знались с иными – привечали полезных и отваживали плохих.
Иных везде называли по-разному – чужане, иншие, нежить и даже нечисть, – но смысл от этого не менялся. Не люди – нелюдь. С особенным обликом, странным укладом, нечеловеческими привычками и желаниями, подчас до изумления жуткими. Мелкие и не очень, добрые и не совсем. Кто-то подчинялся богам, кто-то их боялся, а кто-то плевал на всех и делал, что ему заблагорассудится. Горы, леса и водоёмы ими кишели: зелигены, ундины, барбегази, список длинный. Даже людские жилища не обходились без них – домовёныш, овинник, сенник, да много кого ещё, всех не упомнишь. Если подкормишь, то и помогут, обозлишь – навредят. Но люди как-то находили с мелкими сущностями общий язык: когда молочка нальют, когда хлебушка на столе оставят, а когда похвалой обласкают…
– Ты говоришь, были, – не утерпел Ренард. – А сейчас они есть?
– А как же. Конечно же есть, куда ж им деваться-то?
– А почему я тогда их не встречал?
– Скрытные они стали, да и затаились с приходом Триединого, стараются не показываться без нужды людям, больше прячутся.
– А ты ещё про опасных иных рассказать обещал.
– Да все они небезобидные, – хмыкнул друид. – Даже мелкая тварюшка вроде полевика может выкинуть какую-нибудь пакость. Тут многое от самих людей зависит.
– В смысле от самих людей? – не понял Ренард.
– В том смысле, что добро притягивает добро, а зло порождает зло. Если люди скверные, жадные, злые, то и чужане подбираются им под стать. В таких местах много чего завестись может: ругару с личиной лютого зверя, дипы, алкающие крови, гауэко – охотник за ночными гуляками… Но этих хоть можно извести и отвадить, а есть ещё те, с кем не договоришься и не задобришь никакими подношениями. Человекам они сулят лишь страшную смерть, если кому не повезёт с ними встретиться…
На этих словах друид замолчал и надолго погрузился в тревожные размышления. Костёр уже давно потух, лишь мерцали редкие угли в сгустившихся сумерках. Солнце ещё не зашло, но в лесу всегда раньше темнело. Ренарда это беспокоило мало – здешние окрестности он знал как свои пять пальцев.
