– Нет, на этом этапе они хотят услышать твой голос. В обязанности входит прием звонков, это важно. Вдруг ты присвистываешь и шепелявишь, или еще хуже – через слово вставляешь матерный артикль. – Она кладет вилку и нож на тарелку, встает и отодвигает стул. Многие посетители делают то же самое: обеденный перерыв кончается. – В общем, договорились. Жди звонка и не трясись, все у тебя получится. И еще... Ты звони если вдруг что, не стесняйся. Обещаешь?
– Наташ, у меня все нормально, – возражаю я. Она и так со мной столько возится, что неудобно уже.
– Обещай! – повторяет строго.
Я обещаю, чтоб отстала. Но звонить и лить слезы не собираюсь, достаточно. Пора самой свою жизнь налаживать. Для начала собраться с духом и объявить Стасу, что начала искать работу.
В свою квартиру возвращаюсь едва не бегом: Аришку давно пора укладывать. Я опоздала.
Предвкушая борьбу с капризами и молчаливые упреки, открываю дверь и на миг замираю. Тишина кажется чем-то нереальным. Неправильным.
Стараясь на всякий случай не нарушать ее, врываюсь в спальню и застаю умилительную картину. Стас дрыхнет, раскинувшись звездой на кровати, рядом валяется детская книжка. На его груди котенком свернулась дочка и тоже спит без задних ног.
Уложила папу, с чувством выполненного долга забралась на него и уснула.
Рука привычно тянется за телефоном – могло бы получиться дивное фото в семейный архив. Тем более Стас так редко с ней занимается, вечно ему некогда...
Ведь свободное время он предпочитает проводить с другими девочками. Взрослыми. С ними ему интереснее.
Телефон ныряет обратно в сумку. Прикрываю тихонько дверь – пусть спят, побуду немного в покое. Переодеваюсь, ставлю чайник. Проходя мимо большой комнаты, куда после обустройства детской переехало рабочее место мужа, слышу едва заметное жужжание.
Его компьютер включен. Скорее машинально, чем намеренно подхожу и касаюсь мышки. Осторожно, будто током ударит. Щелкаю кнопкой – и экран оживает.
Впервые я заглядываю сюда, когда мужа рядом нет. Наверное, не ожидал, что уснет, укачивая Аришку, вот и бросил все как есть.
Сомневаюсь лишь несколько мгновений. Да, подло и унизительно, но это единственный шанс.
Чувствуя себя распоследней ревнивой овцой, заглядываю в мессенджер. И никакой Лены там не нахожу, вообще ничего подозрительного. Неужели действительно удалил?
Новые сообщения высвечиваются только в чате с какой-то Кристиной Павленко. Тоже любопытно, кто это такая, но заглянуть не решаюсь. А вот в переписку с Денисом лезу смело – лучший друг все-таки, если Стас с кем-то обсуждает свое личное, то с ним.
Я не ошиблась. Достаточно пролистать немного, и вижу...
“Я считаю, разлюбил – уходи, – пишет муж. – Лучше самому освободиться и ее отпустить, чем изображать счастье, которого уже нет”.
“Ты бы подумал как следует. Сколько у тебя еще таких Лен будет, не разводиться же каждый раз”, – отвечает Денис.
“Нет, это другое. Я ее люблю”.
Ножом по сердцу. Ведь он это не обо мне. Обо мне – в том, первом сообщении.
И, чтобы добить, дата: вечер того самого дня, когда я застала у себя дома его потаскуху. Можно бы проверить, есть ли хоть слово о ночевке у друга, но не хочется. К чему? С меня и без того довольно.
Вот так, Юленька. Тебе нужны еще какие-то доказательства?
Я сижу, уставясь в эти жестокие строчки, пока не гаснет монитор. Это уже не просто удар, это нокаут. Кажется, что все происходит понарошку, не со мной. Просто не может быть со мной.
