– Надеюсь, тебе не слишком досталось от магистра, я просил его быть с тобой помягче, несмотря на всю тяжесть нарушения.
– Он был просто душка и ограничился всего тремя объяснительными.
Ренетт торопливо надела на руки перчатки, пока Тристан не заметил выведенного на её ладони адреса. До дома они доехали в полном молчании, за исключением обмена несколькими вежливыми фразами о погоде и последних незначительных изменениях в городе. О прибывшем с ней на одном корабле носферату Тристан не обмолвился и словом, что было явным признаком, что этот разговор он ещё заготовил на будущее.
Очень скоро на горизонте показалась резиденция Копингеров. Несмотря на то, что Тристан был в состоянии отстроить ещё три таких резиденции, он категорически отказался съезжать от своей семьи, так что Ренетт не оставалось ничего иного, кроме как поселиться с ним в пристройке. Двухэтажный особняк со множеством комнат мигом стал местом встреч с многочисленными братьями, сёстрами и, в особенности, с матерью Тристана. Казалось, он не мог расстаться с ними и на секунду. Если он покупал что-то, то покупал на всех, если стоял выбор, с кем провести вечер, родственники неизменно выигрывали в неравной борьбе. Всё это никак не стыковалось у Ренетт с его более чем искренними заверениями в любви, но, когда она рискнула поделиться с ним этим, Тристана едва не хватил сердечный приступ.
«– Ты предлагаешь мне отречься от семьи? – патетически воскликнул он.
– Нет, я лишь хотела… – попыталась было оправдаться Ренетт, но Тристан остановил её:
– Не надо врать, я понял, что ты хотела».
От этого воспоминания, да ещё и в совокупности с помпезным видом резиденции, у Ренетт заболела челюсть, до того крепко она стиснула зубы.
К моменту приезда, на террасе их уже поджидал накрытый стол. К счастью, девушка задержалась настолько, что пропустила семейный ужин и теперь они остались с Тристаном один на один.
«Хоть какая-то польза от любви магистра к писанине», – украдкой отметила Ренетт, усаживаясь за стол и с неохотой стягивая с рук перчатки. Разговор, как ни странно, потёк легко и оживлённо. Тристан в красках пересказал, как ему удалось убедить магистра смягчить наказание и что он намерен добиться того, чтобы сократить срок отстранения. По его убеждению, Ренетт отлично справилась со своей задачей и на её месте кто угодно применил бы силу. Окрылённая похвалой, девушка в свою очередь рассказала о восстании и что едва унесла ноги, сознательно упустив при этом упоминание о том, что была при этом не одна.
– Надо выбраться в отпуск, да меня всё никак не отпустят, – посетовал Тристан, поморщив веснушчатый нос. – Грядёт очередная проверка, надо подготовить бумаги, да к тому же у нас прибыл новенький и мне придётся провести с ним беседу, раз уж я состою в комиссии по отбору.
Тут он бросил быстрый, цепкий взгляд из-под опущенных ресниц.
Этот нарочито небрежный тон словно обдал Ренетт ледяной волной. Ей стоило большого труда сохранить ровное дыхание и расслабленное выражение лица.
– Я слышал, этот новенький прибыл с тобой на одном корабле. Забыл, как его там? Тер.. Тем… Какое-то идиотское имя, в общем.
– Теодорик.
Тристан откинулся на спинку стула, вперив в жену немигающий взгляд.
– Да. Как так вышло?
Парень едва улыбнулся, всё ещё имитируя видимость лёгкой беседы ни о чём. Не без мстительности медля с ответом, Ренетт отпила вина из бокала.
