Репетиция апокалипсиса: Тайная история атомных учений в СССР. Тоцкое-1954 - страница 2
Естественно, позже я узнал от родителей о Тоцком взрыве. Но именно первые подробности об атомных учениях услышал от полковника Николая Ивановича Пастухова, учителя начальной военной подготовки (НВП) моей школы № 39 Оренбурга. В 1979 году он рассказывал нам, десятиклассникам, что в 54-м, когда был еще молодым офицером, его подразделению накануне 14 сентября поставили задачу выдвинуться к месту эпицентра и занять позицию в нескольких километрах от него. После взрыва, надев средства защиты, наш будущий учитель вместе с другими солдатами и офицерами проследовал через зараженную радиацией местность.
Подробности о расплавленных в алюминиевые лужи самолетах, умирающих от сильнейших ожогов и сверхдоз радиации животных, спекшейся в стеклянную корку земле в эпицентре, рассказ о защитных комплектах, снимаемых с большими предосторожностями после марша через зараженную зону, о дезактивации техники и обязательной бане для личного состава, о выданной всем участникам учений новой форме убеждали, что в тот день, казавшийся нам, семнадцатилетним, таким далеким, для всех, кто прикоснулся к страшной тайне, началась новая эра. Более опасная и беспощадная. Более жестокая и бесчеловечная. А главное – более безнадежная.
Спустя пару лет в Оренбургском педагогическом институте другой отставной полковник преподавал нам способы защиты от ядерного поражения. Приносил наглядные пособия. Больше всего меня потрясла антирадиационная колыбелька для новорожденного – переносная, защитного цвета, со специальным сетчатым пологом, будто бы даже задерживающим радиоактивные частицы. Надолго ли она смогла бы уберечь ребенка?..
А нашего учителя НВП Николая Ивановича к тому времени уже не было на свете. Говорят, скончался от рака. То, о чем он рассказывал нам, уже не составляло военной тайны – как раз в 1979-м, когда мы оканчивали десятый класс, прошло двадцать пять лет, в течение которых все участники Тоцких учений не имели права хоть что-то хоть кому-то сообщать о пережитом в 1954 году, срок подписки о неразглашении истек (кстати, некоторые давали подписку на 40 лет, а то и пожизненно).
Но понадобилось еще десять лет и кардинальные перемены в стране, чтобы о войсковых учениях с применением ядерного оружия на Тоцком полигоне стало возможно говорить открыто. Прежде всего в средствах массовой информации.
2
«Изгиб земли»
В июне 1999-го охотники за цветным металлом украли колокол. Подъехали к памятнику, возле которого нет почетного караула, да и вообще никого в том месте нет, только жители деревни Маховки, и то в четырех километрах отсюда. Осмотрелись, огляделись да и сдернули тросом один из трех колоколов, висевших под стальными арками. Прихватили заодно металлические плиты, оторвав их с мясом от бетонного основания памятника. Глядишь, потянут на пару бутылок… Два других колокола не тронули: видно, спугнул кто-то. А может, и не надо им было больше. Место хотя и пустынное, степь да степь кругом, но грунтовая дорога рядом проходит. Погрузили добычу… Куда погрузили? Милиция вроде бы обнаружила рядом следы тележных колес, но это еще не доказательство, а следам автотранспорта здесь вообще несть числа – полигон, знаете ли. Словом, погрузили и повезли сдавать.
Где, в каком пункте приема цветмета было милиции искать неведомых сдатчиков и приемщика?.. Вот интересно, когда к нему, этому приемщику, привезли колокол и плиты с памятника, посмотрел он, что за надписи на них, стал ли читать? «14 сентября 1954 года здесь произведен воздушный ядерный взрыв» – на одной, а на другой: «Зову живых, оплакиваю мертвых». Неужто приемщику действительно было все равно, что отправлять в переплавку?
Похожие книги
