– В самом деле? – в голосе сенатора прозвучали едва уловимые нотки сомнения.
– Так все говорят, – уверенно подтвердила Эвелин.
– Значит, так и есть, – сенатор улыбнулся, ловя себя на мысли, что с большим удовольствием продолжил бы беседовать с Эвелин, а не идти в госпиталь, где и без него сейчас посетителей, наверное, больше, чем надо. Но чувство долга настойчиво требовало, чтобы он, Роберт Мэнси, оставил милых дам и поспешил в госпиталь. – Прошу меня простить, Эвелин, я должен идти. Господин Вэл ждет меня.
– Разумеется, – ответила Эвелин с некоторой досадой. – Надеюсь, мы еще увидимся, и вы познакомите нас с женой и сыном.
– Непременно. Буду рад это сделать.
Роберт Мэнси пошел дальше, а Эвелин взяла дочь под руку и, направляясь в сторону озера, негромко вещала, как хорошо они сделали, что поселились в «Моравии», где столько известных личностей им повезло встретить за последние два дня, и что эти новые знакомства обязательно принесут им новые возможности в ближайшее время. Зоя внимательно слушала мать, не до конца понимая, как знакомства с такими людьми для них, простых смертных, смогут не закончиться здесь же, в Есенике. Девушка была уверена, что по возвращении в Небеса никто из новых знакомых о них даже не вспомнит. Но Эвелин заметила, что дочь еще слишком наивна, если считает, что она, ее мать, не сделает все возможное и невозможное, чтобы извлечь по максимуму выгоду из этих связей. В том, что у нее теперь есть связи, Эвелин не сомневалась.
Кронс появился в клинике вместе с лингвистами. Остальные были уже здесь и, столпившись в приемном помещении, наводили ужас своим количеством на сотрудников клиники. Их попытались вежливо выпроводить на улицу, объявив, что в реанимацию никому кроме жены входить нельзя, а здесь стоять смысла нет, на что Кербер заявил прямо, что смысл того, кому где стоять и что делать, определять не им, и демонстративно уселся ближе к коридору, ведущему в кардиологическое отделение.
– Где господин Вэл? – крикнул вбежавший последним Ашура. Он был нервным настолько, что не мог стоять на месте и перебирал мелкими шажками по коридору. – Что с ним?
– Он почему-то не велел вам к нему приближаться, – произнес Марк с виноватым видом. – Сейчас он в реанимации, с ним Нина.
– В реанимации?! – закричал Ашура так громко, что к нему тут же подошли два медработника и несмотря на оказываемое доктором сопротивление, вывели его на улицу.
– Это недоразумение! Передайте господину Вэлу, что он должен был знать, я должен был сказать ему… – слышался его истеричный голос, пока двери приемного покоя не закрылись.
– Что здесь вообще происходит? – не понял сенатор Мэнси. – Ашура-то что такого вытворил, что властитель запретил ему приближаться?
– Не знаю, – ответил Марк. – Может, стоит выйти и поговорить с ним? Здесь нам в таком количестве явно не рады. Пойдемте на воздух, господа. Будем рядом. Если что-то изменится, нам сообщат. Так ведь? – последний вопрос Марк адресовал медбрату.
– Конечно, господин советник, – обрадовался тот здравой мысли Марка. – Посидите в саду, я распоряжусь, чтобы вам принесли напитки или обед, если пожелаете. Буду лично держать всех в курсе дела, сообщать о малейших изменениях состояния господина Вэла.
– Пойдемте, ваше величество, – обратился Марк к Махинде. – Как говорится, война – войной, а обед – по расписанию.
– Вы мне нравитесь, Марк Мэнси, – обронила Арна, проходя мимо.
