Respice finem - страница 9

Вышивка на покрывале… книги, небрежно сложенные на полках, трофейная голова благородного оленя, установленная на стене над постепенно затухающим камином… Где-то здесь скрывались тайны обитателей этого дома. Но ее дом был так далеко… от него не осталось даже очага. Ей оставалось только одно… смиренно ждать…

Девушка устало вздохнула, лишь чуть поправив сбившееся одеяло напевая сквозь закрытые губы убаюкивающие мелодии. Малыш, которому было около года, засопел на ее руках, чуть подернув головой, стиснув руками покрывало, но тут же снова затих. Легко качнув его, она окончательно прогнала остатки дурного сна, навеянного треском поленьев, а мягкое прикосновение двумя пальцами к его лбу успокоило разум. Если бы конечно же с ней это работало так же легко…

Она снова обратила взгляд к камину, где в робких языках пламени сгорали последние дрова. Сколько уже лет прошло? Да вряд ли прошел и год с тех пор, как она вышла замуж. Сначала одним грузом с родительских плеч меньше, первенец родился практически сразу, что вызвало неописуемый восторг у всего семейства, окончательно развеяв опасения, что их «особенная» девочка не сможет ужиться в мире обычных людей и ее рано или поздно отправят на костер, заклеймив позором весь их род. И этот странный мужчина, однако воспитавший в Алоисе того воина и надежду семьи, которого все так ожидали… уехал вместе с ней. Один Бог знает, чем это могло бы кончиться. Но теперь это хотя бы была не их забота.

Но нет… своеобразно, но Теодор заботился о ней, милосердно забрав из родительского дома, как лишний балласт, возможно, причиной этому была только ее внешность и умение проявить себя на публике. На людях он всегда был учтив и обходителен. В такие моменты он был любим каждым трепетным женским сердцем вокруг, все восхищались его молодой женой и ее талантами, словно пантерой на коротком поводке, что показывает трюки, но все менялось, стоило лишь им остаться наедине. Сухость, что хрустела песком на зубах и самонадеянность, что ядом проникала под кожу срывала прочь все маски. Она была хорошим «аксессуаром» в свете, статусным и стильным, ведь за ее характер уже давно можно было бы эту самую внешность пустить под откос… Это прекрасно докажет тот маленький сверток невинности, что сейчас она держала на руках, стараясь согреть теплом своего едва бьющегося сердца. Но она старалась… правда старалась, несмотря на свои порывы, свободолюбие и воинственный нрав, что так нравился ее наставнику, хотя бы казаться хорошей женой и ответственной матерью. Хотя бы ради своего сына… раствориться в этом мире… стать его частью. Временами ей казалось, будто у нее что-то отняли. Нечто очень важное, смысл чего она так и не может постичь, но что неуловимо витает вокруг, будоража сознание. Как призрак, как видение, которое она не в силах разглядеть, несмотря на свой дар.

Она стиснула зубы, чувствуя, как режет ее глаза непрошеная влага. Провалы в памяти она предпочитала замещать и оправдывать стрессом из-за переезда. Ужасом… от жизни наедине с потенциальным палачом.

И эта напряженная безмятежность казалась незыблемой, пока тишину не разорвал громкий стук в дверь…

Ручка не провернулась с первого раза, и теперь что-то со всей силы долбило в дверь с той стороны, словно пытаясь выбить ее вместе с петлями. Двери здесь были добротные, из ценных пород дерева, петли крепкие, потому удары с каждым разом становились все страшней, заставив Беатрис вздрогнуть всем телом, изо всех сил прижав к себе ребенка. Было согревшиеся ноги в раз заледенели, а сердце сжалось в комок. Так биться в двери мог только Виктор, но ему бы не потребовалось больше одного толчка, чтобы выбить даже каменную стену. Тогда кто это может быть?.. Однако она прекрасно отдавала себе отчет в том, что, кто бы это ни был… бежать ей отсюда уже некуда. Разве что самой броситься в огонь, пока ее не пригласили туда силой…