–Риччи, отвали. Сессия в середине январе, первачки еще даже не поняли, где они, а где их судьба и вещи. А ты уже отчислять. Если бы в твои времена был на страже такой цербер как ты, уверен, тебя бы выгнали в первый учебный день, за отсутствие сменки или бахил.
–У меня всегда есть сменная обувь!
Говорю же, ботаник и педант.
–Не переживай, отзывчивые и дружелюбные одноклассники спрятали бы ее на денек. На что ни пойдешь ради спасения будущих поколений.
Ричард был студентом 3 курса, и главным старостой по совместительству. Всего в школе было 4 года обучения, но будущие выпускники не принимали участие в социальной жизни школы. Главная власть была сосредоточена в руках третьекурсников, и меня, Джона. Все просто – Рич в своем несчастливом нелондонском детстве жил со мной на одной улице, и мы общались. Не сказать, что мы были великими друзьями, но улицы Старого Бирмингема, откуда мы родом, научили людей, которые знают друг друга по имени и живут рядом, всегда вступаться за своих в уличных драках против незнакомцев, против чужих. Рич носил очки, был заучкой – и потенциально вызывал у типичных представителей уличных оборванцев агрессию. Вполне себе активную. Я же понимал, что спокойный сон по ночам зависит от того, насколько дальними тропами наш район будут обходить сомнительные, маргинальные элементы общества. Так что пока Рич думал, что я вступаюсь за его право быть ботаником и ходить по правой стороне улицы походкой свободомыслящего будущего гражданина Лондона, я лишь защищал свое право спокойно прогуливаться под ручку с девушкой поздним вечером по левой стороне улицы, заодно отрабатывая боксерские приемы на обидчиках Риччи. Люблю в спорте не только шахматы и керлинг, знаете ли. К слову, тогда Рича звали по-другому, ну да кому какое дело сейчас. Уже тогда, даже в очках и сутулый, он не боялся вступать в неравный бой, хотя и проигрывал первые несколько лет, пока стратегически полезная единица в моем лице не стала оказывать услуги в виде быстрого кулака и тяжелой палки. Мы были славным дуэтом, так что, встретившись в стенах нашей экономической школы, крепко обнялись – и возродили наш союз меча и орала. Здесь, в гораздо более академической среде, острым мечом был как раз Ричард, готовый возводить стены порядка налево и направо.
–Где ты взял корицу?
–Там же, где и имбирь и пастилу.
–Не нарисуешь карту этого оазиса?
Риччи явно хотел согреться от ноябрьского воздуха. Я не в силах был ему отказать, хотя специй было мало, а еды не было вовсе.
–На полке с книжками. За трудами Вольтера. Заодно подучишь французский.
–Символично. Боюсь подумать, за какой книгой может стоять сахарница.
Повторюсь, в нашей темнице знаний сахар был запрещен. Причина проста и банальна – ожирение. Как только завучу пришло в голову, что слишком много преуспевающих старшекурсников резко набирают 5-6 килограмм в год после 3 года обучения, он решил составить список запрещенных продуктов. Сахар и соль – белая смерть – возглавили рейтинги. Теперь мы были все за здоровый образ жизни, то есть потребляли запрещенные продукты тайком. В этом был свой кайф – даже я, не особый любитель сладкого, иногда позволял себе немного контрабанды. Пикантности добавлял факт санкций – если нарушитель правил был с позором пойман – отчисление и изгнание. Сразу, немедленно. Как мне лично казалось, Джейми было все равно на внешний вид студиозов и здоровье нации. Он сам таскал на себе лишних килограмм 15-20, и все его инициативы были лишь направлены на ужесточение дисциплины. Разрешено лишь то, что не есть запрещено. Абсурдные инициативы готовили нас к реальной жизни, наверное.
