Олег вернулся к подъезду Илсы. Чтобы не бросаться в глаза, свою «восьмерку» он поставил немного в сторонке. Настроившись на длительное ожидание, слегка опустил спинку кресла. Ладно, подождет, спешить все равно некуда. Солнце светит, воробьи чирикают, очень даже неплохо. Жаль только, не купил чего-нибудь попить, а если бы додумался еще бутербродов набрать, совсем хорошо было бы!
* * *
Когда Олег проснулся в третий раз за этот день, дело шло к вечеру. Народ валом валил от станции метро и от автобусных остановок. Кто к кастрюлям, кто к телевизору, а кто к припасенной загодя бутылочке пива! Ах, хорошо бы сейчас банку колы, да из холодильника. А еще лучше минеральной воды. В пересохшем рту стоял неприятный привкус. Да, надо обязательно попить и пожевать жвачки. А то нехорошо с людьми говорить, когда изо рта такой выхлоп.
Припарковал машину у ближайшего киоска, Олег выпил залпом банку колы. Стало легче. Бросив в рот подушечку «Дирола», рассеянно глядя по сторонам, прошелся вдоль ларьков. И вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он резко обернулся. На противоположной стороне улицы стояла Илса и смотрела на него.
Олега как будто кольнуло в сердце. Как он мог променять эту леди, нет, королеву, на какую-то Карину? Надо же быть таким ослом! Вот же дурак! Ну дурак, он и есть дурак, взял сам все себе и испортил! Или еще не испортил? И почему испортил? Испортить можно то, что есть, а чего еще не было, как можно испортить? Не-не-не никаких пораженческих настроений, у них с Илсой еще ничего не было значит, и измены никакой нет!
И все же, Господи, сделай так, чтобы она его простила.
Олег бросился вперед, лавируя между застрявшими в пробке машинами, и через считанные мгновения стоял уже рядом с Илсой.
– Илса, извини, пожалуйста, я проспал! – брякнул он с ходу. Нет чтобы сказать, мол, перепутал адрес, забыл номер телефона. – А потом звонил, приезжал, а тебя нет!
– Мама, знакомься, это Олег. – Девушка повернулась к стоявшей рядом хорошо одетой пожилой женщине, которую Олег поначалу не заметил. То, что дочка пошла в маму, было ясно как день – одно лицо, одинаковый рост, только у матери сеть морщинок в уголках губ и у глаз. Хотя нет, еще глаза различаются. Как будто одинаковые, золотисто-карие, но приглядишься и убеждаешься, нет, разные. У Илсы они теплые, кроткие, мягкие, а у матери более желтоватые, чем зеленые. И сам взгляд жесткий колючий, немигающий. Совсем как у тигрицы, такой же пронзительный, словно она тебя насквозь буравит.
– Олег, это моя мама. Ее зовут Алла Рихардовна, – продолжила знакомить Илса. – Я ее только что встретила, и… вот приехали домой.
– Вы меня извините, я действительно виноват!! Но я сейчас все быстро сделаю! – торопливо продолжал говорить Олег, почти не слыша Илсу. – Я прошу вас, пойдемте посмотрим, что у вас сломалось.
– Мама, может, действительно пойдем? – поддержала его Илса. – Олега все хвалят, говорят, отличный мастер.
– Вы нас извините, Олег, – вежливо, но твердо произнесла Алла Рихардовна. – Давайте лучше как-нибудь в другой раз. Дело в том, что я сегодня жду гостей. – Она повернулась к дочери: – Я совсем забыла тебе сказать, через полчаса к нам приедут пациенты. Так что сама понимаешь, не сегодня. Простись со своим знакомым и быстро домой. Я тебя жду. До свидания, Олег.
Алла Рихардовна, даже не взглянув в сторону Чернова, направилась к переходу.
