– А если пули в пистолетах закончатся раньше?
– По-моему, до этого обычно не доходит. Тамошний народ отлично стреляет. Наверное, договариваются перезарядить оружие на ощупь….
Сигара пыхнула, и Скарлетт увидела, что Ретт улыбается.
– И чем закончился тот поединок?
– Если мы с тобой сейчас разговариваем, видимо, я убил того мексиканца, – рассмеялся Ретт.
Она подивилась своей глупости, затем вздохнула и спросила:
– Неужели ты не боишься?
В полумраке спальни прозвучало искреннее:
– Единственное, чего я боюсь, – вновь потерять тебя, едва найдя. Тебя и нашу дочь.
– Ну вот, разве это не достаточный повод? – настаивала Скарлетт.
– Для мужчин, моя кошечка, честь превыше всего.
– Мне кажется, вы слишком усложняете себе жизнь этими понятиями о чести… Пустые слова!
– Не скажи… Давай представим на миг, во что превратится мир, если не думать о чести – мужской чести, я имею в виду.
Он затянулся сигарой, и дым поплыл в лунном свете к распахнутому окну.
– Любой мужчина сможет оказывать знаки внимания любой понравившейся женщине, независимо от того, свободна она или замужем. И девушкам не нужно будет осторожничать в обращении. Ведь если мужской чести нет – к чему женская? Девицы станут крутить со всеми кавалерами подряд, женщины тоже не откажут своим поклонникам, а мужья-рогоносцы не посчитают себя оскорбленными, потому что им наплевать… Ведь не будет существовать понятия мужской чести.
– Что за чушь ты несешь, Ретт? – возмутилась Скарлетт.
– Пойдем дальше, – продолжал он, игнорируя ее реплику. – Не скованное кодексом чести человечество очень скоро превратится в сборище подонков и негодяев. Отсутствие страха перед осуждением за неблаговидный поступок, возможность безнаказанно оскорблять, обманывать…
– На свете и без того полно подонков и негодяев, – перебила она.
– Но все-таки, дорогая, большинство придерживается общепринятых правил морали и кодекса чести. И слава Создателю, что кто-то когда-то их выдумал. Без них жизнь превратилась бы в бедлам.
– Помнится, в свое время ты учил меня не задумываться над тем, что не имеет значения, и не обращать внимания на общепринятые правила. И разве ты сам не нарушал их?
– Молодости свойственна склонность к бунтарству, к несоблюдению правил. Именно тогда мы совершаем немало ошибок. А с тобой… Я просто забавлялся, видя, как легко трансформируется твоя гибкая совесть. Несколько лет ты была моим любимым объектом для наблюдений.
– Ретт, хватит шутить! Я правда боюсь, – прижалась она к нему.
– Не бойся, любовь моя, я не позволю этому типу меня продырявить. Иди в свою комнату, а я пару часов посплю, мне рано вставать.
Однако, закрыв за ней дверь, Ретт даже не прилег.
Ему надо было написать два письма. Берясь за первое, которое он собирался адресовать своему поверенному в делах, Батлер грустно усмехнулся: он вспомнил, как неоднократно беспечно проводил ночи накануне дуэлей в веселой компании, нисколько не заботясь о том, что будет, если удача отвернется от него и наутро его убьют. Человеку, обремененному большим состоянием, обязательствами перед родственниками, да еще недавно обретенными женой и дочерью, есть о чем позаботиться перед поединком.
Письмо поверенному состояло из чисто деловых указаний, касающихся имения в Данмор-Лэндинге, предполагаемого расширения добычи фосфатов, фабрики по их переработке, покупки и продажи акций. Адвокат получил инструкции на целый год, по окончании которого управление имуществом Батлера полностью перейдет в руки его сестры и брата. Счетом в банке они смогут пользоваться сразу после открытия завещания.
