* * *
Капитан КГБ Румянцев, сидя в своём кабинете, занимался текущей рутиной. Разбирал поступившие запросы, раскладывая их по приоритетности. Как вдруг он застыл над очередным запросом, прочитав его несколько раз.
Секретариат Верховного Совета СССР запрашивает разрешение на оформление на работу Ивлева Павла Тарасовича 1955 года рождения в качестве референта с доступом в отдел специального хранения Библиотеки им. Ленина.
Память у капитана была профессиональная. Паренька этого он хорошо помнил. Да, необычный, да, интересный, да, многообещающий… Но чтоб вот так, с первого курса сразу в Верховный Совет на службу? Откуда там про него узнали вообще?
Капитан взял запрос и пошёл с ним к начальству. Полковнику точно будет интересно… Тем более надо с ним согласовать ту самую лекцию Павла Ивлева по линии «Знания», прежде чем запрос туда отправлять. Мало ли, он уже передумал…
* * *
Постреляли очень результативно, все остались довольны. Попрощались с инструктором и поехали к себе. Заперли в гараже машину и пошли через магазины домой. По дороге поделился с Григорием, что одному знакомому генералу надо подарок на день рождения сделать. Абы что покупать не хочется. Подполковник сразу включился в мою проблему и предложил помочь выбрать. Мы направились в ближайший гастроном у метро и зависли перед полками с алкоголем.
* * *
Москва. Дом Ивлевых. Квартира Гончаровых.
Андрей Егорович проводил сына и внука гулять и занялся стряпней. Хозяйки в доме второй год уже как не было, супругу старый схоронил и, если б не внук, наверное, и сам бы отправился вслед за ней. Но пришлось мобилизоваться, стиснуть зубы ради мальчишки. Андрей Егорович не простил бы себе, если б Родька в детском доме оказался. Не хотелось проверять, отпустят ли сына с зарубежной службы, если внука из-за его отсутствия в стране начнут в детский дом пристраивать… Так что – надо продержаться, пока Гриша родину защищает на дальних рубежах…
Начистив картошки для жарки и луковицу, старый налил на сковороду подсолнечного масла и стал прямо в сковороду на руках кромсать картошку.
Не успел он и трети нарезать, как в дверь постучали.
На пороге стояла пожилая незнакомка.
– Вы отец Григория? – спросила она.
– Да… – удивленно ответил он.
– Мне надо с вами поговорить. – нерешительно топталась она на пороге.
– Ну, проходите, раз надо. – ответил старый и пропустил её в квартиру.
Разувшись, она прошла в кухню. Было видно, что незнакомка очень нервничает.
– Я мать Лины. – повернулась она к Андрею Егоровичу, тут же сильно помрачневшему. – Она не виновата. Это я, дура старая. Не ломайте жизнь девочке. Мне на работу пишите. Это я дура, написала то письмо… – она била себя рукой в грудь при этом, а дед стоял, как скала, мрачный и неприступный.
В отчаянии она бросилась к нему.
– Ну, хотите на колени встану! – вскричала она и сама не поняла, как слезы покатились у нее из глаз. – Что ж я наделала?! Работа это единственное, что у дочки хорошего было в жизни. А теперь и этого не будет…
– Мать есть, уже хорошо. – тихо проговорил дед и уже громче добавил: – Не реви. Не буду я никуда писать… Но это только, если у сына проблем не будет с вашей писульки… Не заслужил он такого… честно и верно служит своей стране, в не самых простых условиях.
Услышав это, гостья взглянула на него, как будто ушам своим не верила.
– Правда? – с надеждой в голосе спросила она.
