***
Святославль. Горком КПСС.
– Палыч! У меня прокуратура из Брянска в управлении, – ворвался в кабинет к первому секретарю Филимонов.
– А я тут причём? Я тебя, что ли, с Шанцевым стравливал? Ты сам во всё это вписался.
– Вписался, не вписался! Это уже не важно! Что теперь делать?
– Ты эту кашу заварил, тебе и расхлёбывать. Я не знаю, что теперь делать… Просто отпустить и извиниться вряд ли получится?
– А если денег дать?
– Кому, Шанцеву? – с усмешкой спросил Ваганович. – Он мужик принципиальный…
– А что ты ухмыляешься? Если за меня возьмутся, то и твоего зятя несостоявшегося выпустят.
– Да и чёрт с ним. Дочь уже замужем давно. В Москве живёт и не вспоминает об этом уркагане.
– А ты не боишься, что он расскажет кому-нибудь, как свои сроки получил?
– Пусть рассказывает. Кто ему поверит?
– А если я расскажу?
– Что расскажешь? Как сфабриковал дело против невиновного? А потом ещё в колонии ему срок добавил? Рассказывай. Прокуратура очень обрадуется, когда пошлет твоих же подчиненных тебе наручники надевать. Но я тут причём?
– Ну, ты и сволочь!
– А вот это ты сейчас зря, – изменился в лице Ваганович.
– Да пошёл ты! – прошипел Филимонов и выскочил из кабинета первого секретаря.
***
Святославль. Городское управление милиции.
Измученного изнурительными допросами Ахмада опять привели в допросную и оставили одного за столом. Но в этот раз следователь почему-то пока что не появлялся. Опять что-то придумали, гады, чтоб заставить меня признаться в том, чего не было, – с опаской подумал Ахмад и покосился на милиционера, стоявшего у входа в допросную, и с беспокойством поглядывающего куда-то в конец коридора. – Что же делать? Что же делать?.. – в отчаянии думал Ахмад. – Посадят же… Как пить дать, посадят! Как Поля это переживёт? Как она одна будет?
Вдруг где-то в коридоре послышались шаги и голоса. Милиционер у двери вытянулся и в допросную вошёл плотный седой мужчина в синей форме. Прокурорское начальство, – догадался Ахмад, – небось, решили показательный процесс устроить…
– Здравствуйте, Ахмад Нурланович, – сел прокурор за стол напротив Ахмада, внимательно присматриваясь к нему. – Первый заместитель прокурора Брянской области Красин. Как вы себя чувствуете?
– Нормально, – настороженно глядя на него, ответил Ахмад.
– Работники милиции не допускали по отношению к вам незаконных действий?
Взгляд Красина был внимательным и озабоченным. Ахмаду показалось, что все эти вопросы задаются прокурором не для проформы и у него в душе затеплилась надежда.
– Не предпринимали, если не считать того, что арестовали ни за что. Не виновен я в том, в чем пытаются меня обвинить.
– Мы во всём разберемся, – уверенно пообещал Красин и поднялся, – потерпите совсем немного, и скоро уже будете дома.
В коридоре собралась уже целая толпа из работников местной милиции. Когда Красин вышел из допросной и направился куда-то по коридору, они все послушно последовали за ним, испуганно переглядываясь между собой. Все это настолько не походило на предыдущее дни, когда милиционеры ходили по коридорам вальяжно и неспешно, с ощущением собственной значимости…
Ахмада вернули в камеру и больше не трогали, что само по себе уже было необычно, потому что все предыдущие дни его допрашивали по шестнадцать часов в сутки, специально выматывая. Надежда разгорелась в душе Ахмада ещё сильнее. Неужто прокурор не соврал? Не может же все это быть инсценировкой, устроенной для того, чтобы вначале его обнадежить, а потом сломать, сказав, что на самом деле надежды нет никакой? Он слышал, что и такие представления иногда в милиции устраивают…
