– Я хотел к Эмме Славкиной зайти, – проговорил я.
– Ну, вместе сходим! – обрадовался Тимур появившемуся поводу улизнуть из-под маминого всевидящего и всезнающего ока.
***
Швейцария. Давос.
– Что скажешь? – подошёл к стоявшей у окна жене Насир. – Как тебе здесь?
– Мне тут нравится, – ответила Медина. – Мама с папой нашли прекрасное место. Если ты сможешь перевести в Европу свой бизнес, я буду только рада. Отсюда и до Парижа не так далеко. Амаль с Лайлой прилетят в субботу…
– А мне в Больцано понравилось, у них там с налогами полегче, чем в Швейцарии, – ответил ей муж. – Мы могли бы там дом купить. Тогда Тареку не надо было бы гостиницу всё время оплачивать. А? Как думаешь?
– Можно и в Больцано, там тоже очень красиво, – как-то равнодушно ответила Медина и это не укрылось от Насира.
– Тебя что-то беспокоит, – не мог понять он. – Ты не хочешь из Ливана уезжать? Но выбора-то уезжать или не уезжать нет, дорогая. Тарек бьет тревогу, и у него есть на это основания… У нас есть, по сути, выбор только куда уезжать…
– Меня Аиша беспокоит, – повернулась к нему жена. – У неё этот молодой человек, Марат, с языка не сходит…
– Я заметил, – кивнул Насир. – Ну, а что ты хочешь? Молодость, первая любовь… Вспомни нас с тобой.
– Вот я и вспоминаю, – взволнованно ответила мужу Медина. – Фирдаус с Диной весь февраль будут в Европе. И в марте у Дины конкурс в Монако. Аиша одна будет в Москве всё это время?
– Дорогая, что ты хочешь сказать? – озадаченно смотрел на жену Насир. – Что хочешь поехать с ней в Москву?
– А ты, разве, не хочешь? – удивлённо посмотрела на него Медина.
– Я в дочери уверен, – ответил он. – Разве что только с Маратом её познакомиться… И вообще, Москву посмотреть…
Медина с надеждой смотрела на мужа.
– Ну, хорошо, – сдался он под этим взглядом. – Летим с Аишей в Москву.
***
Москва. Квартира Быстровых.
Скоро родители придут, – взглянула Регина на часы на кухне. – Опять придётся прятаться в своей комнате от едких нападок отца. Как надоело это всё! Каждый раз выслушивать, что она дармоедка и нахлебница. Ну нет у неё сейчас ничего, кроме стипендии! И не скоро будет. Первый курс всего… Чего отец добивается? Чтобы она на вечернее перешла? Работала и училась? И к двадцати пяти годам превратилась в измученную жизнью бабу, которой ещё и замуж выйти надо и детей рожать? И за кого она выйдет в таком виде? За вечно пьяненького Митю-сварщика с первого этажа?
Нет уж, – думала Регина. – Надо искать варианты и бежать из этого дома, пока не превратилась в Дуню с трудоднями. Как же жаль, что Рашида посадили… Их, наверное, всех посадили… Всех, про кого он рассказывал тогда в пьяном бреду.
В замке повернулся ключ, пришла с работы мать. Регина приняла у неё из рук сумки и понесла на кухню. Хлеб отправился в хлебницу. Яйца, бутылки с молоком и кефиром в холодильник, а кулёк с макаронами на полку в шкафчик.
Вот ведь, директор же школы, – думала Регина. – А ни деликатесов дома, ни дефицитов. Ничего из того, что Самедов ей на квартиру регулярно притаскивал. Только к празднику что-то появляется… Как так можно жить?
***
– Ты что-нибудь приготовила на ужин? – спросила уставшая Нина Георгиевна дочь. – Скоро отец придёт.
– Картошки нажарила, – хмуро ответила Регина.
Нина Георгиевна надеялась, что дочь забудет своего Самедова, но она все каникулы просидела дома, как в воду опущенная.
И что она в нём нашла? – в который раз удивлялась она. – В таком университете учится, столько хороших и перспективных молодых парней вокруг… А она в женатика втюрилась…
