Антон вернулся домой в недоумении. В ССОД он съездил, вот только Галии в этот раз там не было, как и ее начальницы. Зато Валерия Белоусова очень воодушевилась, увидев его. Ладно, это все лучше, чем на ее начальницу нарваться, как в прошлый раз, – подумал он, – та предпочитает меня расспрашивать, а эта хоть сама что-то расскажет про Галию, авось. Непросто оказалось навести ее на разговор о Галие, чтобы не продемонстрировать свой интерес, но все же как-то получилось.
– Галия куда подевалась? – презрительно фыркнула она, – так она у нас куратором фильма документального заделалась. Если мы, конечно, этот фильм в законченном виде хоть когда-то да увидим! В чем я лично очень сомневаюсь.
Антон так ничего и не понял с ее слов. Начнешь расспрашивать, Валерия догадается, что он вовсе не к ней в гости пришел.
Ладно, завтра Оксану нужно не забыть встретить… Сказать ей, правда, по ее вопросу будет нечего…
***
Договорились с Викторией Францевной, что она поговорит предварительно с няней и даст ей наши контакты для созвона. Довольные, вышли из подъезда.
– Надо будет как-то аккуратно с Ириной Леонидовной поговорить, – озабоченно сказала Галия.
Усмехнулся мысленно. Как жена впечатлилась, однако. Уже спит и видит, как с нашими детьми вдова генерала будет заниматься.
– Не спеши пока об этом думать, – приобнял я ее ласково, – ещё даже не познакомились. Будем решать все вопросы по мере их появления.
Жена согласно кивнула и прижалась ко мне. Поцеловал ее нежно в лоб и тут же поймал на себе очень неодобрительный взгляд сидящей на скамейке бабули, видимо, вышедшей подышать воздухом. У нее прямо на лице было написано праведное возмущение нашим неподобающим поведением в общественном месте. Вот всегда найдется, где бы вы ни были, такая поборница нравственности. Улыбнулся ей вежливо. Бабка нахмурились ещё больше и отвернулась.
Прошли к машине, оставил ее в соседнем дворе. Сели и поехали. Жена мне говорит:
– Двести рублей… Виктория Францевна так на тебя посмотрела… С уважением.
И ласково погладила меня по плечу. Такой жест гордящейся своим мужем женщины, который может побудить влюбленного в нее мужика Эльбрус штурмовать.
– Ну, мы можем себе позволить… Со всеми моими подработками, нам на няню хватит. И ничего, что звучит дорого. Главное, чтобы у нее второй язык английским оказался. Тогда она их обучать ему начнет, и представь, насколько легче им будет потом и в школе учиться, и в университете, если иностранный язык в совершенстве знать будут! А акцент у нее должен быть хороший, раз в МГИМО училась. Я-то по-английски говорю, но акцент не фонтан, вот что значит самоучка. Да и когда мне детей учить, я с каждым годом только больше и больше занят буду. Ну и не умею я этого делать, к этому призвание нужно иметь…
Галия довольно прищурилась, явно представляя себя наших парней, уже взрослых и говорящих по-английски без акцента:
– Так они у нас и дипломатами тогда, наверное, смогут стать?
– Ну, сейчас это считается очень приличной карьерой, но я бы лично не хотел им такой судьбы. Тут особый склад ума нужен и море терпения. Представь – пошлют тебя работать в какую-нибудь африканскую страну, где средняя продолжительность жизни двадцать семь лет из-за отсутствия нормальной медицины и вьются мухи цеце над головой. Как туда жену везти с собой, детей? А дома оставлять на три года, приедешь – дети тебя не узнают, а жена вообще чужим человеком станет.
