– Ну так-то да, верно, вроде, – снова почесал затылок Фокин, и начал с интересом рассматривать фотографии.
Шанцев его не торопил. У него же трое внуков… Пусть сам вспомнит об этом, захочет, чтобы они тоже смогли воспользоваться этой красотой, и всякое сопротивление с его стороны тут же и исчезнет. Так-то ясное дело, что любой директор завода сначала в штыки любое новое дело воспринимает. У него и прежних задач и поручений по горло, взвалить на себя еще что-то новое неохота…
Фокин изучил, прокашлялся и сказал:
– И все это наш с вами земляк придумал, Ивлев? И вся Москва скоро будет в таких вот площадках? Есть повод гордиться земляком, а?
– Что верно, то верно. А в таких площадках на весь Союз будут только Москва и Святославль, – сделал нужный акцент первый секретарь, и улыбнулся, поняв, что Фокин клюнул и больше возражать не будет. Пойдем тогда, пройдемся по цехам, прикинем, где сподручнее эту красоту делать будет, – предложил Шанцев, и они покинули кабинет.
***
Берлин
Разведка ГДР, Штази, конечно же, тоже была вовлечена в организацию грандиозного фестиваля, проходившего в Берлине. И не только в обеспечение его нормального прохождения, но и преследуя свои собственные цели. Огромный фестиваль со множеством иностранных делегаций предоставлял уникальную возможность для того, чтобы завести новых агентов влияния по всему миру. И, конечно же, Штази ни в коем разе не могла упустить такой грандиозный шанс…
Скромный размер службы не позволял решить за счёт её кадровых служащих все поставленные руководством задачи по использованию возможностей, которые предоставлял фестиваль. Поэтому к проведению фестиваля были привлечены сотни агентов из числа граждан ГДР. Официально они, конечно же, были оформлены, как добровольцы, оказывающие помощь в обеспечении работы городских служб, проводящих этот фестиваль.
Одним из таких агентов был Хуберт Майер. Он очень тяжело пережил провал своего противостояния с Мартином Нойлером в МГУ, закончившийся его вынужденным отъездом из Москвы. Он пережил тяжёлые несколько месяцев, которые заставили его многое переосмыслить. Когда самые сильные эмоции схлынули, Хуберт вынужден был признать, что повёл себя с Мартином, как дурак… Понятия не имея, есть ли у него какая-то поддержка в ГДР, попёр на него, как танк на артиллерийскую пушку в надежде на свою броню и связи в Штази. А потом выяснилось, что его связи в Штази не идут ни в какое сравнение с теми связями, что есть там у самого Мартина…
Конечно же, он его не простил, потерпев такое сокрушительное поражение. Когда ты считаешь, что ты находишься на самом взлёте своей карьеры, и такое с тобой происходит, это очень больно и обидно. Но некоторые уроки на будущее Хуберт сделал. Главный – нечего проявлять свой характер перед тем, про кого практически ничего не знаешь. Глупое сведение счетов с младшекурсником, которого он в грош не ставил, обернулось очень чувствительным ударом по собственной репутации.
Конечно же, все его знакомые знали про подвернувшуюся возможность поехать учиться в один из самых престижных вузов мира, Московский государственный университет. И когда он оттуда неожиданно вернулся раньше срока и без диплома, конечно же, для них всё было ясно. Они все были уверены, что его просто-напросто выперли оттуда. Он даже уже знал, какие ходят слухи среди его знакомых о том, за что именно его выперли. Никто, конечно, не угадал, в чём была настоящая причина, он и сам не распространялся об этом. Но среди наиболее распространённых версий были две, и обе они ему абсолютно не нравились. Первая, что он влюбился и практически перестал учиться из-за этого, после чего вылетел после очередной сессии. А вторая, что он связался в Москве с плохой компанией и бухал, как не в себя. Что, естественно, тоже крайне плохо сказалось на его учёбе и привело к вынужденному возвращению на родину.
