Революция 1917. Октябрь. Хроника событий - страница 45

От имени группы общественных деятелей выступил генерал Алексеев, который расстройство сил России объяснял тем, что «большую часть русского народа охватила пагубная психология… что войны мы вести не можем, что нам нужен мир и что мы устали». Алексеев находит, что Германия точно так же истощена, но «Россия может, если захочет, пережить дни своей слабости, и она получит помощь от своих соседей». Армия больна расшатанностью дисциплины, отсутствием энтузиазма, сильно пониженной боевой подготовкой. Для оздоровления армии и приведения в порядок тыла «в руках Временного правительства должна быть прочная вооруженная сила, решимость пускать эту силу в случае надобности и ввести порядок во что бы то ни стало… Довольно колебаний! Пусть правительство имеет в виду только великую цель, а наша святая обязанность дать нравственную опору правительству в достижении этой цели и помочь ему всеми силами, которыми мы располагаем».

Мартов от имени меньшевиков-интернационалистов начал с возражения тем утверждениям, что нынешнее состояние армии есть результат работы революционной демократии. «Явления упадка боеспособности и того, что принято называть разложением, не порождены революцией, – революция их застала готовыми… Не может быть политического переворота, который не расшатывал бы организации армии: на место старой организации нужно было быстро поставить организацию новую. Революционная демократия ответила на этот вопрос конкретным планом реорганизации армии», проведению которого противодействовали и командный состав, и общая политика правительства, не обеспечивающая надежд, связанных у народа с революцией, и часть общества, поставившая задачей сохранить армию, как орудие защиты и охраны ее классовых интересов. «Армия может быть восстановлена либо методом корниловским, но такой путь к восстановлению армии лежит через трупы революционной демократии; другой путь лежит в плоскости демократизации армии… Русская армия будет демократически-республиканской, или ее вовсе не будет». От имени фракции меньшевиков-интернационалистов Мартов оглашает формулу перехода к очередным делам, в которой требуется чистка командного состава от контрреволюционных элементов, укрепление армейских организаций, развитие института комиссаров под контролем центральных органов революционной демократии, отмена смертной казни, освобождение совершивших нарушение дисциплины по идейным мотивам, суд над Корниловым; правительство должно взять на себя инициативу предложить всем воюющим странам немедленно начать переговоры о заключении общего мира с провозглашением перемирия на всех фронтах и приглашением союзных правительств присоединиться к этой инициативе Российской республики.

Керенский заявил, что армии не навязывалась охрана интересов имущих классов, но она не может служить и целям меньшинства, хотя бы и демократического. Армия в целом – и командный состав, и солдатская масса – перешла на сторону народа. «В русской армии почти не было случаев предательства и потайной борьбы за восстановление старого строя. То, что называется корниловщиной, было попыткой организованной группы справа, но группы, ничего общего со старой династией не имеющей… поставившей себе задачей введение режима жестокой, железной руки, режима диктатуры. Но эта попытка была не первой… первая попытка диктаторскую власть меньшинства навязать большинству и Временному правительству происходила 3–5 июля… Революция получила армию разложившуюся, армию, которая находилась в состоянии умирания». Возражая Мартову на обвинение Временного правительства в задерживании мира, Керенский говорит, что «торжество мира задержали те силы, которые разлагали армию», призывали к братанию, неисполнению боевых приказов. Речь свою Керенский закончил призывом к Предпарламенту направить все силы к тому, «чтобы русская армия вернулась к тому положению, при котором можно будет спокойно работать над ее реорганизацией».