Михаил угрюмо помалкивал, Азазель взял две чашки и вышел на балкон, где яркий свет от множества мелких лампочек в стене, а дальше черная таинственная ночь с редким звездами.
Полюбовавшись и сделав глоток, он повернулся в сторону комнаты и с таинственным видом поманил к себе. Когда Михаил, насторожившись в ожидании каверзы, подошел ближе, Азазель вручил ему чашку с кофе и указал на небоскреб, вздымающийся к небу через два квартала.
– Видишь? Начни с малого.
– Разрушить до основания? – спросил Михаил мрачно. – Или до половины?
Азазель дернулся.
– С ума сошел?
Михаил буркнул:
– Ага, а как меня достаешь дурацкими шуточками?..
– Чего?.. – протянул Азазель ошарашенно. – Так это ты шутишь?.. Какие-то не те свойства в тебе пробуждаются. Лучше не пробуй, шуточки у тебя будто из старой могилы злого вурдалака… Я имею в виду, сигани туда, на крышу. И близко, и цель видишь отчетливо, там сигнальные огни для отпугивания вертолетов, не промахнешься. Но достаточно темно по углам, а выход на крышу заперт, никого не спугнешь.
– Все учел? – спросил Михаил. – Да, расчетливый гад, на интуицию не ссылайся.
– Ты не увиливай…
– Хорошо, – ответил Михаил, – попытаюсь прямо сейчас, если не против…
– Для того и вытащил на свежий воздух, – заверил Азазель. Он деликатно взял из его ладони чашку с кофе. – Не волнуйся, не расплещу. Тебе рано перемещаться даже с пустой.
Михаил пробормотал:
– Понял, понял… Просто жадничаешь. Твой же кофе трачу.
Азазель отступил в сторону великолепного летнего стола, блистающего подозрительной чистотой, и дюжины легких изящных кресел, со вкусом разместился в ближайшем.
– Вернешься, допьешь. Я подожду.
Михаил сосредоточился, держа взглядом крышу небоскреба и стараясь понять, как именно будет ломиться через пространство в материальном теле.
Одно дело сгустком чистого света, другое – словно огромный тяжелый валун, что о воздух может раскалиться за доли секунды и сгореть, рассыпавшись на мелкие камешки.
Правда, Азазель умело прокалывает пространство или как-то сдвигает вплотную друг к другу начало пути и точку выхода, но это не только огромная мощь, но и виртуозность, чего ему пока что недостает. Недаром Азазель наметил цель попроще и поближе, но и эта крыша небоскреба выглядит невероятно далекой, совсем недавно на перемещение из одной комнаты в другую чуть ли не всего себя сжег и почти ползал, как гусеница.
– Давай, – прошептал он зло, – давай!.. Или этот наглый гад и дальше будет носить тебя, как тряпку?.. Давай, ты должен и обязан уметь… ты в самом деле тряпка…
Прыжка не получалось, он тужился, напрягался, задерживал дыхание и нагнетал давление, как паук-скакунец, что заметил добычу, но оставался на месте, устал, взмок, готов был отказаться…
Как вдруг нечто сдвинулось перед глазами, ноги все так же упираются в пол, только стены исчезли, а вокруг простор и бескрайнее темное небо с множеством звезд да легкий ночной ветерок.
Страшась шелохнуться, он повел глазами из стороны в сторону. Все верно, он на крыше небоскреба, а вон там, за два квартала южнее, светятся окна квартиры Азазеля. Особенно ярко на балконе, с которого он только что переместился так неожиданно для себя. Даже Азазеля видно, развалился в кресле, барин, наслаждается жизнью.
Медленно сел, скрестив ноги, делая вид, что выбрался на крышу, чтобы полюбоваться звездами, это на случай, если кто не спит, а смотрит именно сюда в бинокль.
