Рейнеке-лис. Ренар-лис - страница 2

С тех пор как нам объявлен королевский мир, никто не держит себя так, как Рейнеке. Он даже изменил образ жизни: ест только раз в день, живет отшельником, постится, носит власяницу[1] и давно уже совершенно отказался от дичи и вообще мясной пищи, – как об этом не далее вчерашнего дня передавал мне знакомый, бывший у Рейнеке. Он покинул свой замок Малепартус и строит себе для жилища пещеру. А как он похудел, как побледнел от голода, жажды и прочих строгих воздержаний, добровольно наложенных им на себя, – это вы сами увидите. И какой вред могут причинить ему разные обвинения! Явись он сюда, он не замедлил бы доказать свою невинность, посрамив противников.

Вдруг появился петух Курогон со всем своим родом

Едва Гримбарт-барсук замолчал, вдруг – к общему удивлению – появился петух Курогон со всем своим родом. Следом за ним на траурных носилках несли наседку Скороножку без головы и без шеи – лучшую из наседок… Струилась кровь ее, пролитая Рейнеке-лисом! Король должен был теперь все узнать! Когда храбрый петух Курогон подступил к нему с омраченным печалью видом, за ним последовали два других петуха, так же опечаленные. Оралом звали одного – и лучше его не было петуха между Голландией и Францией; другой из них – Запевало – сильный и храбрый молодец. Оба они несли по зажженной свече – они были братьями умерщвленной наседки и призывали проклятия неба на голову убийцы Рейнеке. Носилки же несли двое петухов помоложе, и еще издали можно было слышать их вопли.

– Мы жалуемся на неисправимое зло, милостивейший государь и король! – говорил Курогон. – Сжальтесь над нами! Взгляните, как я и мои дети поруганы! Все от Рейнеке-лиса мы терпим. Вот миновала зима; рощи, лужайки, цветы – все поманило нас к веселью, и я радовался за свое потомство, так весело проводившее со мною прекрасные дни. Десять молодых сыновей с четырнадцатью дочерьми так хотели жить!.. Все были здоровы и сыты, находя пищу в безопасных местах. Мы жили в богатом монастырском дворе, защищенном стеной. Там же было шестеро громадных собак; храбрые дворовые псы любили моих детей и стерегли их. Рейнеке же, вору, было досадно, что мы мирно и счастливо живем и избегаем его козней. Всегда ночью бродил он, бывало, около стен да в ворота подсматривал. Но собаки заметили это: они схватили его, наконец, однажды и попортили ему шкуру. Тем не менее он спасся, оставив ненадолго нас в покое.

Слушайте, однако, дальше. Проходит немного времени, – он является в образе монаха и вручает мне письмо с печатью. Я сразу узнал вашу печать на письме, а в нем значилось, что вы объявили прочный мир и зверям, и птицам. Рейнеке начал мне рассказывать, будто он стал монахом, дал обет отмаливать все свои грехи и раскаивается в них. Значит, больше нечего уж кому бы то ни было бояться его, поклявшегося никогда не есть мяса. Он дал мне рассмотреть свою рясу и показал нарамник[2], предъявил мне даже и свидетельство, выданное ему одним из начальников католических монастырей; наконец, чтобы окончательно убедить меня, показал мне под рясой свою власяницу. Потом он пошел и сказал: «Да сохранит вас Господь Бог! Мне же сегодня предстоит еще много дела, да, кроме того, надо прочитать еще молитвы», – и он даже назвал, какие именно молитвы нужно ему читать. Уходя, он, действительно, читал молитву, но думал в это время о том, как погубить нас. Я с восторженным сердцем поторопился рассказать своим детям о радостной вести в вашем письме, и все были обрадованы этим. Рейнеке-лис стал монахом – значит, нам нечего было более бояться за свою жизнь.