Рейс в Обитель покинутых - страница 32

Инспектор Жрановский закатил глаза, но согласился. Я вошла в двери, окунулась в атмосферу, созданную мягким светом и инструментальной музыкой, улыбнулась, глядя на расслабленных гостей и оставила все проблемы с Комитетом за дверьми. Навстречу выскочил молодой официант – Лёша.

– Дарья, вы ужинать будете? – спросил он.

–Да, пожалуй, буду.

Я села за свой столик, скользнула взглядом по тьме за окном и принялась разглядывать посетителей. Интересно, сколько среди них магов? – вдруг, подумала я. Пашка говорил, что часть персонала волшебники. Жители гостиницы только волшебники, а посетители? Наверное, часть из них даже не догадывается о своей сущности, как я не догадывалась о своей. Перед глазами поплыли воспоминания.

Зимнее, морозное утро. Стеклянный купол небосвода терял тёплые рассветные краски, постепенно принимая зеленовато-голубой цвет. Мы сидели в лекционном зале, который в народе прозвали “астрономическим” из-за расположения на самом верхнем этаже самого высокого здания университета. Город гасил фонари, из тёпло-оранжевого становился серым. Лектор зябко потирал предплечья, расхаживал по подиуму, читал монотонную лекцию. Студенты сидели тихо – с этим профессором дисциплину никто не рисковал нарушать. Даже мимолётные шепотки глохли от единого взгляда преподавателя.

Мы с Пашкой сидели на самой верхотуре и, в перерывах между записями, молча играли в “балду”. Он выигрывал. Я тихонько злилась, но единственное, что могла себе позволить – это аккуратные тычки в бок. Пашка в ответ толкал мой локоть своим, во время записи конспекта, из-за чего буквы в моей тетради гуляли по строчкам. Я ворчала, Пашка беззвучно хихикал. Лектор сурово поглядывал на нас, но ничего не говорил.

По зданию пробежала дрожь. С потолка посыпалась мелкая крошка. Всё здание протяжно застонало и успокоилось. Тишину в аудитории никто не нарушил. Профессор, споткнувшийся было с повествования, невозмутимо продолжил читать лекцию, но её уже никто не записывал. Студенты нервно переглядывались, пожимали плечами, но делали это молча, не решаясь прервать преподавателя. От звонка все вздрогнули, разом вздохнули и, так же молча побросав тетради в сумки, понеслись потоком по лестнице вниз. Туда, откуда слышался то ли вой, то ли плач. Мы с Пашкой шли в хвосте нашего потока, потом влились в общую массу и, обогнув своих одногруппников, проскользнули в коридор пятого этажа.

Тут разрушения выглядели масштабно. Дверь в лекционный зал разлетелась в щепки, окна выбило, отчего ледяной зимний воздух заполнил собой коридор, вытеснил тепло. Людей здесь, как ни странно, было немного. Трое преподавателей и пять десятков студентов. Женщина, лаборантка с кафедры физики, сидела на полу, в разрушенном лекционном зале и плакала, периодически подвывая. Останки её мужа – преподавателя, лежали в месиве из щепок и осколков стекла. Никто не решался к ней подойти. Раненых студентов уже увели в медицинский блок, тело студентки, устроившей взрыв магией, лежало тут же. Как ни странно, но оно не пострадало. Внешне выглядело так, будто она уснула.

– Магия. – прошептал Пашка на выдохе.

Волосы шевельнулись у меня на затылке. Я повернулась к нему с вопросительным взглядом, но Пашка зажмурился, молча взял меня за руку так крепко, что у меня онемели пальцы, развернулся и рванул в обратном направлении. Я поплелась за ним. Мы вышли на улицу, пустынную из-за мороза. Кожу обожгло холодом. Мы прижались друг к другу в попытке сохранить тепло и стояли молча, долгие десять минут до звонка. Я чувствовала, что Пашке тяжело, но что послужило причиной такой реакции? Наверное, дело в слухах о том, что он тоже из семьи волшебников, решила я.