Она откинула эти ненужные сейчас мысли и сосредоточилась на другом. Необходимый звонок нужно было делать оттуда, где было бы мало посторонних ушей, а лучше, чтобы никто не присутствовал при разговоре. Телефонов на объекте было мало – за каждым отделом был закреплен свой телефонный номер и отдельный аппарат, висящий на стене: странное правило администрации по расположению аппарата в кабинетах, было распространено на всех объектах. Кто-то однажды сказал, что если телефон стоит на столе, то под выдвижным ящиком, например, можно помесить подслушивающее устройство, не нарушавшее целостности пластмассового корпуса аппарата, и потому незаметное для посторонних глаз. Маргарита помнила, что, кроме ее кабинета и лаборатории, где работала Елена, такой же аппарат был у «много улыбчивого человека» – второго медика на том же уровне, где располагался кабинет Кондрашкиной. Также, телефон был в столовой, и еще – в транспортном отделе, но там она никогда не была, как, впрочем, и в других местах, где вход был строго по спецпропускам. В их женской комнате также был старый аппарат, висевший здесь на всякий случай, но в комнате всегда много народу – и днем и ночью. Помнится, был еще один – в слесарной мастерской, где работал тот самый Королев, который, похоже, остался недоволен прошлым медосмотром.
При этом воспоминании она улыбнулась: ей нравилось, когда новички, сбитые с толку, начинали снимать брюки, и пугливо оглядывались, не смея задавать вопросов. И только Королев робко попытался было узнать все подробности, но Кондрашкина выставила его из кабинета, так и не раскрыв той «страшной тайны», почему нужно было раздеться. Да, похоже, именно, слесарка была единственным местом, куда можно было пойти: слесаря – ребята простые, к тому же, у них постоянно стоит шум из-за работающих станков, хоть их и называли бесшумными, по крайней мере, она постоянно слышала стук, крик, смех и еще какой-то гул, когда иногда проходила мимо слесарки. Да, когда стоит такой шум, телефонного разговора никто не подслушает, вот только, на другом конце провода, при таких децибелах, будет не слышно, о чем она хочет попросить одного из замов.
– Зараза! – сказала вслух Маргарита.
И тут снова вклинилась та самая женщина, имени которой она не знала, да и не хотела знать.
– Плохо тебе, подруга? – спросила та, показывая при насмешливой улыбке ряд плохих зубов.
Маргарита не хотела ей отвечать, но тут слова сами вырвались наружу:
– Мне позвонить надо, а я не могу.
Женщина удивленно на нее посмотрела:
– Так вот же – звони! – показала она рукой на висевший, напротив ее кровати, телефон.
– Нет, – замотала головой Маргарита, – мне нужна конфиденциальность.
– Как? – спросила женщина, противно сморщив свое желтое, будто пропитое лицо, со следами тяжелых болезней, названия которых было трудно выговорить даже такому опытному медику, как Кондрашкина.
– Чтоб не слышал никто, – ответила Маргарита, вздохнув.
– А-а, – ответила та. – Есть здесь одно место.
«Я так и знала, – подумала Маргарита, – у таких назойливых всегда есть, что предложить, в обмен на что-нибудь, нужное им в данную минуту».
Маргарита посмотрела на нее усталым взглядом, но та, спокойно ее «пересмотрев», вновь сказала:
– Да ты не бойся – не нужно мне от тебя ничего.
– Мысли мои читаешь? – спросила Маргарита, еле сдерживаясь, чтобы не послать ее куда подальше.
– Мне и читать ничего не надо – по тебе и так видно, что ты не хочешь связываться с такими, как я.
