Амалия:
– Ну вот, мой милый, ты не пострадал. А ведь я могла тебя лишиться. Помнишь ли ты, как моя старшенькая держала тебя в руках, тогда ты жил цветущим букетом. Она, как сама богиня чистоты и нежности, вдыхала твой аромат. Как она была с тобой и со мной ласкова. Её нет с нами давно. Наверное, она лучезарный ангел на небесах, но мы помним улыбку, дыхание и любовь, что она нам дарила. Амалия прижала лепесток к губам и неземное блаженство озарило её лицо. Такой Ольга видела поэтессу впервые. Ей как-то неудобно стало наблюдать это действо со стороны, но потревожить сейчас Амалию и обнаружить себя она не решалась. Следующим из жерла чемодана появился пакет, обычный чёрный пакет, который выдают в магазинах под продукты. Он был аккуратно сложен и перевязан красной нитью. Амалия погладила его, и слёзы, тихие и беззвучные, застучали по шуршащей поверхности.
Амалия:
– А вот и ты, мой единственный свидетель того, как мой отец мне дорог. Я помню, папа, как тайно от мамы и бабушки ты покупал мне сладости и передавал их в этом пакете, полном маленьких и таких нужных мне детских радостей. Ушло, всё ушло, а я, старая черепаха, вожу свой скарб за собой и дорожу всем, что напоминает мне о моих любимых. Да, одиночество не красит человека. Вот и я, смахнув наползающую слезу, продолжала Амалия, сегодня палку перегнула, столько людей всполошила, настроение им испортила, напугала. Надо бы мне пойти извиниться. Вот сейчас соберу вас, мои дорогие странники, упакую и двинусь к своей команде, которой я принесла воз неприятностей.
Амалия сложила всё в чемодан, закрыла его и понесла в вагончик. У Ольги перехватили дыхание, в её душе металась безудержная нежность к этой далёкой и странной женщине. Она желала прийти под тень этого фонаря раньше, дабы услышать больше из того, что уже было услышано. Этот канареечный дом вещей хранил многие тайны и многие истории. Когда Амалия через час вышла в общую гостевую, совмещённую с кухней, она застала странную картину. За огромным столом собрались все участники съёмочного процесса. Ей определили место в центре, усадив в удобное и уютное кресло. Её тираду извинений прервали с самого начала, и полилась беседа, сопровождаемая шутками и интересными историями из съёмочной жизни. Обогреваемая теплом свежезаваренного чая, улыбками коллег и заботливо укрытая пледом, который Ольга принесла из её вагончика, Амалия не заметила, как задремала. Ропот за столом утих, и голоса стали более глухими, чтобы не тревожить уснувшую женщину. Амалия погрузилась в царство Морфея, где она с дочкой на берегу океана раскачивалась на цветных качелях, уносивших их под самые небеса, а папа издалека махал им рукой и бережно удерживал её любимое клубничное мороженое.
В этот ясный солнечный весенний день было настолько тепло, что окружающие люди в своих полуодеждах общим потоком, ярким и щебечущим, были схожи с отдыхающими на морском побережье. Мария отличалась и не вписывалась в эту разноцветную ленту голов и тел. Сегодня она собиралась посетить мероприятие, которое требовало свой дресс-код, но ноги к концу дня привели в совсем уж необычное именно для неё место.
Девушке шёл двадцать пятый год. Всю свою сознательную жизнь она доказывала независимость от мнения окружающих и боролась за разнообразные права, в том числе, право быть атеисткой, какой в сущности никогда не являлась. Существование сил небесных она признавала, более того постоянно ощущала их радеющее присутствие в своей жизни и судьбе. «Добрые люди» в своём навязчивом желании привести заплутавшую «овцу» к вере совсем отбили желание подходить близко к храму. Бабушка с малых лет настойчиво таскала её на все службы, где ещё неокрепший разум сопротивлялся из желания личной свободы нудным многочасовым песнопениям. Ещё более непонятным для ребёнка являлось поведение и поступки этих благочестивых людей, которые не стеснялись ни в словах, ни в действиях проявлять грубость, хамство, недовольство, нетерпимость не только за пределами храма, но и в его стенах.
