– Это бред, никак не иначе! Бессмысленная революция, безумие, ничего больше! – Афа схватил трубку и стал искать нужный ему номер телефона.
Пролистывая список, Асури нашел необходимую строчку и попытался позвонить, но никакие кнопки на экране не реагировали на нажатие.
– Проклятие! – занервничал Афа, прочитав появившееся на экране сообщение о том, что ему запрещено совершать звонки персонам более высокого рейтинга.
Телефон даже любезно подсказал, что он может удалить всех абонентов с высоким рейтингом, чтобы облегчить поиск тех людей, с которыми общение разрешено. Афа машинально нажал подтверждение и строчки полетели, поползли, исчезая в бесконечном ничто, не оставляя даже бледных следов своего былого присутствия.
Отвратительное чувство поражения, несправедливости, досады приобрело еще один оттенок – страх. Страх какой-то бессмысленности собственной жизни и своей учености, которая, как оказалось, вовсе не имеет никаких реалий. Теперь Афа отчетливо вспомнил каждую секунду разговора с «Лотосом», своим детищем и вершиной человеческих достижений. Вспомнил он и свое внутреннее ощущение в тот момент, когда машина спросила о подсознании.
Асури давно уже относился к «Лотосу» как к живому, реально существующему человеку, обладающему невероятными знаниями. Машина действительно была в каком-то смысле человеком. Эволюция постижения, соотношение новых знаний и опыта – все это напоминало взросление юного существа. Именно такое мышление было запрограммировано профессором Асури. Это и отличало институт, им созданный, от всех остальных попыток изобрести искусственный интеллект. Много раз Афа выступал с докладами перед учеными всего мира, где яро доказывал, что уже существующие машины – всего лишь мгновенный поиск решения в кладовой банка информации, вложенной в микросхемы. Никакого искусственного интеллекта, по сути своей, не существовало – только идеальный арифмометр, пересчитывающий варианты возможностей и последствий. Обычное облегчение труда человеческого, робот. Не более. Ученые соглашались с Асури: возразить было невозможно. Многие тайно завидовали такой искрометной и остроумной критике. Многие мечтали попасть в Институт мышления. Афа был разборчив и приглашал исключительно тех, кто действительно был талантлив. Талантлив даже больше самого Асури. Единицы попадали в Байхапур. Остальной мир пытался разработать свою систему интеллекта, но машины не работали. Приходилось все-таки впихивать в нее информацию и вновь превращать в арифмометр.
Единственное, что вложил Афа в свой «Лотос» – это константы мышления человечества. Когда-то давно, будучи только-только студентом университета с первыми попытками мыслить самостоятельно, Асури натолкнулся на книжку двух ученых-грузин, живших еще в СССР. Книга не была переведена, в университетской библиотеке выдали Афе почти не тронутый экземпляр.
Монография «Теория установок» потрясла молодого человека. Ни о каком подсознании тогда речь и не шла. Подсознание для Асури было чем-то вроде обычного темного подвала, не поддающегося ни логике, ни анализу, ни контролю. Изучать, собственно, было нечего. Этого же придерживались и грузинские Узнадзе и Натадзе. Действительно, постигать и изучать непонятное было делом эзотериков и шаманов. Афа уважал все религии и конфессии, но никогда не принимал их близко. В детстве, в Бразилии, в староверческой общине гораздо больше самой литургии и ее смысла ему нравилось пение во время службы. Поделиться с кем-нибудь своими мыслями было невозможно: община была крепка именно верой своей, удерживаемой веками. Прошедшая сквозь тиранию гонений, старая вера окрепла и была единственным щитом в жизни молодого Афанасия. Мальчик молчал и со всем соглашался. Никто не знал, что в действительности было в голове у будущего гения.
