– Обронили что-нибудь, господин пристав? – услышал он голос Скопина.
– Не мешайте, я работаю, – ответил Захар Борисович, не разгибаясь. Он надеялся, что судебный следователь не станет подшучивать над его неопытностью.
– Да что вы! – сказал Скопин. – Мы тут с Павлом Семеновичем постоим, полюбуемся новыми методами. Здравствуйте, Никита Никитич! Благословите.
Протоиерей подал руку для целования, потом сделал крестное знамение над головой Скопина.
– А вы что же не подходите для благословения? – спросил он у доктора Зиновьева. – Или вы из латинян?
– Я, ваше высокопреподобие, из морга, – ответил доктор Зиновьев, почесывая свою короткую кудрявую и черную, как вороново крыло, бороду. – Мы там помогаем покойникам предстать перед апостолом Петром в самом облегченном, так сказать, виде.
– Это как? – удивился настоятель.
– А все, что нужно для следствия, мы изымаем, – ответил доктор и приподнял короткий цилиндр, обнажив начинающую лысеть голову. – Кишочки, желудочек, селезеночку. Им они все равно в Царствии Небесном не надобны. Ну зачем, скажите, селезенка на Суде Божием?
– Понятно, – кивнул протоиерей. – Значит вы, скорее, безбожник. Материалист.
– Да, материала у нас хватает, – весело улыбнулся Зиновьев и указал на покойника. – Вот, например, еще материальчик для нашего натюрморта.
Скопин хлопнул доктора по плечу.
– Павел Семенович хоть и шутник, но прекрасный врач, – сказал он. – Я обязан ему своей жизнью.
– Наверное, последний пациент, кто обязан мне жизнью, – ответил доктор. – Но это было давно.
– Он вылечил меня в Туркестане, во время обороны Самарканда.
– Вот как! – поднял брови настоятель. – Отчего же вы не купили практику в Москве?
– С мертвецами легче, – ответил доктор. – Они не задерживают гонорары. Ведь за них платит городская казна.
Архипов разогнулся и указал на землю возле своих ног.
– Похоже, тут был еще один человек. Это следы галош.
– Конечно! – отозвался Скопин. – Убийство, оно как танец: требуется пара к убитому. Вы разрешите?
Архипов кивнул, пропуская Скопина к телу. Он досадовал, что судебный следователь превратил его слова в глупую шутку.
– Зато я уже знаю фамилию покойника, – сказал он, пытаясь перевести ситуацию в свою пользу.
– Надеждин, – кивнул Скопин.
Архипов поджал губы. Положительно, Скопин не хотел уступать ему первенства в расследовании.
– Вот, – протянул он сложенный вид на жительство. – Нашел в кармане.
– Батюшки! – сказал новый голос. – Это ж тот самый, что тебя порезал!
Архипов оглянулся. Со стороны храма подошел коренастый старик с седой круглой бородой, в шинели и старом, когда-то белом кепи туркестанского образца, только без назатыльника.
– Ты, Мирон, погоди, не мешай господину приставу, – недовольно поморщился Скопин, пока вновь прибывший получал благословение у протоиерея. – Мы тут как-нибудь сами разберемся.
– Он вас порезал? – спросил Архипов.
Скопин махнул рукой.
– Пустое.
– И вы не объявили его в розыск? За нападение на судебного следователя? – поразился Захар.
– Розыск был бы недолгим, – ответил Иван Федорович. – Видите, я сэкономил казне круглую сумму. – Он кивнул в сторону покойника.
– Может, и меня пропустите к новопреставленному? – осведомился доктор, протискиваясь на узкой дорожке между двумя следователями.
Скопин вынул из кармана свою трубку и закурил. Павел Семенович принялся осматривать тело.
Настоятель, которому, вероятно, уже наскучило стоять на одном месте, откланялся и пошел в храм, оставив за себя высокого монаха, ходившего звать Скопина.
