Он сказал с неудовольствием:
– Ваше величество, если бы я умел, стал хотя бы королем!.. Ну пусть герцогом…
– Герцогом можете, – заверил я. – Такие вопросы Господь поручил решать мне.
– Здорово! Доверяет, значит.
– А потом спросит, – пояснил я, – не слишком ли щедро я раздавал титулы?.. Так что сперва нужно приложить усилия, а потом мое величество изволит посмотреть.
Он поклонился и сделал было шаг отступить и удалиться, но остановился и спросил шепотом:
– Ваше величество… а почему на этот раз не воспользовались вашей ужасающей Багровой Звездой?
Я взглянул на него с сомнением.
– Думаете, нужно было?
– Ну да, – воскликнул он с жаром. – Для Багровой Звезды это же что нам жука раздавить на дороге!.. Хотя я жуков давить не люблю, но вы раздавите кого угодно, вы же император!
Я вздохнул, сам ощутил, как взор у меня становится мудрым и глубоким, проговорил голосом Познавшего Истину:
– Сэр Гастон, Господь постоянно испытывает и проверяет нас. Багровую Звезду послал, чтобы проверить нашу стойкость и веру в победу над злом, а затем оставил ее у нас, чтобы проверить уже более важное…
Он насторожился, спросил шепотом:
– Что, ваше величество?
– Нашу взрослость, – сообщил я. – Сможем ли сами решать трудные проблемы? Или без Багровой Звезды никак?.. Я чувствую нутром паладина, что это трудное испытание покажет Господу, что мы и кто мы есть на самом деле.
Он вздохнул, лицо его омрачилось.
– Ох, ваше величество… Но я не представляю, как мы справимся…
– И я не представляю, – ответил я честно, – но давайте попробуем. Если Господь в нас верит…
– А Он точно верит?
– Раз проверяет, – ответил я, – значит, рассчитывает на нас. И нам дает знак. Дескать, если обосремся, спишет и нас со своего божественного счета. Так что надо, сэр Гастон!
Через час и самые любопытствующие начали отходить от перил. Внизу все так же быстро проносится нескончаемая зелень лесов, мир одинаков, только однажды в сторонке промелькнуло одинокое село, даже деревня, но и ту не рассмотрели с такой высоты.
Я создал горку сахарного печенья и кофе, угостил Альбрехта и Келляве, отнес и Норберту, единственному, кто остался у края платформы багера, всматриваясь в летящий навстречу мир.
– Сэр Норберт…
Он взял печенье и чашку с кофе, но сказал с укором:
– Ваше величество, так могут и забыть, кто здесь император!
– Я напомню, – сказал я с укором. – Но сейчас я боевой вождь и соратник, как пишут в хрониках. Равный, но первый. Или первый из равных, не помню.
– Хотел бы я заглянуть в эти ваши хроники, – обронил он. – Прекрасное печенье!.. Если свергнут, пойдете в кондитеры?.. Цены такому не будет. Кстати, судя по словам Тамплиера, скоро прибудем?.. Или он по церковному времени?
– Хотелось бы, – сказал я, – чтобы наш доблестный паладин ошибся. Чтоб не через шесть часов, а через шестьдесят, а лучше больше…
– Чтобы у нас было больше времени?
– Да, – сказал я с сердцем. – Понимаю, что он мог прийти вообще из империи Великие Горы… он же с той стороны прет?.. Там тоже страдают люди, но там чужие, а тут наши!
– Ваши, – уточнил он. – Хотя да, и наши.
Он оборвал себя на полуслове, уставившись на нечто за моей спиной. Я торопливо оглянулся, сердце сжалось.
Далеко-далеко на краю видимости виднеется кровавое зарево, но не рассвет и не закат.
Норберт, глядя в другую сторону, сказал быстро:
– А вон и причальная!.. Всем подъем, подъем!.. Готовимся к выходу!
