– Ваша милость, тогда, может быть, вы скажете, что это за женщина гостит у герцогини?
– Леди Бабетта? – переспросила леди Элинор. Она покачала головой. – Если вдруг доведется встретиться, то лучше держись от нее подальше.
Винченц подобрался, как пес при виде добычи.
– Что с ней особенное?
– Не знаю, – ответила она с настороженностью в голосе. – Она приехала к герцогине погостить, верно?.. Наскучили придворные хлыщи, вот и развлекается с деревенскими увальнями, возомнившими себя галантными рыцарями. Если это так, то почему вежливо отказалась заехать в гости и ко мне?
Раймон сказал вопросительно:
– Хранит верность подруге?
Леди Элинор отмахнулась:
– Да какие они подруги? Леди Бабетта из высшего круга, она независима, может ездить, куда изволит. Если настолько любопытна и всячески ищет развлечений, она обязательно заглянула бы ко мне. Но что-то ее удерживает.
Винченц спросил туповато:
– Что?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Думаю, она не та, за кого себя выдает. Или та, но что-то у нее в этой поездке есть еще, кроме желания повеселиться и развеяться от столичной скуки. Она наверняка знает, что мой замок защищен больше чарами, чем мечами, и потому предпочитает не рисковать… что я увижу ее такой, какая она есть на самом деле.
Винченц проговорил осторожно:
– А не мог ее интерес быть как-то связан с герцогом?
Леди Элинор поморщилась, произнесла с предельным равнодушием:
– У Валленштейнов самый прочный брак на свете… они оба совершенно равнодушны друг к другу. У них общие интересы, а это скрепляет брак намного крепче, чем такие глупые чувства, как любовь, нежность, забота… В этот брак оба принесли то, что недоставало другому: герцог дал дочке несметно богатого торговца титул, а она принесла ему мешок золота и две тысячи отборных воинов, что сопровождали ее при переезде через три королевства к его замку. Слуги проболтались, что герцог всего трижды восходил на ложе к супруге, а после того, как родилась третья дочь, эти отношения прекратились.
– Но они остались боевыми партнерами, – пробормотал Винченц. – Да, такие браки самые совершенные.
Ее лицо все время оставалось в тени, я запоздало понял, что солнце ни при чем, тень на ее лицо набежала при упоминании, что общие интересы крепче неких глупых чувств.
Деревья, закрывавшие озеро, ушли в сторону, снова открылась темно-синяя гладь с розовыми облаками. Узкий мост к острову виден из-за деревьев уже на расстоянии фарлонга. Мне показалось, что он для одного человека, но когда приблизились, мост вполне, вполне, двое всадников проедут стремя в стремя. Правда, другим стременем каждый будет тереться о довольно хрупкие перила.
Мост на деревянных сваях, забитых в дно, покрыт обычными досками, а перила больше для красоты: сильно поддатые гости по дороге домой наверняка проломят и окажутся в воде.
Леди Элинор въехала на мост, там красиво повернулась в седле. Трое слуг тут же выразили на лицах всевозможнейшее почтение. Винченц спросил искательно:
– Да, леди Элинор?
– Я с новым слугой, его зовут Дик, едем в замок, а вы осмотрите берег хорошенько. Кто-то сообщил, что на озере строят причал. Я этого не потерплю.
Винченц спросил в недоумении:
– Причал?.. Мы бы увидели с острова…
– Могут запрятать в камышах, – ответила она раздраженно, – могли еще как-то укрыть… Ищите!
Она повернулась, сразу забыв о слугах, лошадка легко пошла через мост, доски отвечают сухим стуком. Я бежал рядом с конем волшебницы и время от время чувствовал на себе испытующий взор, постарался придать глупой физиономии выражение восторга: как же, такой огромный мост, да еще через самое широкое место озера, это же чудо какое, да как только его могли сделать, не иначе, как могучим волшебством…
