Когда я ощутил, что охрип, ко мне приблизился сенешаль, лорд малой печати Фридрих Геббель, взглянул на мое лицо и, получив молчаливый ответ, сказал величаво и отечески строго:
– Его высочество Ричард только что прибыл и нуждается в отдыхе. А лорды пока могут тщательно обсудить новости… скажем прямо, ошеломляющие. Встретимся позже… Ваше высочество?
– Да, – сказал я, – можно сегодня за общим ужином. Кстати, в Ламбертинии я стал принцем… но это не для хвастовства, а как напоминание, что и вы, совершая воинские подвиги и принося пользу Отечеству, можете не только получать земельные угодья в новых землях, но и более высокие титулы. А сейчас я прощаюсь до утра, на свежую голову и новость обсудим, и успеем прикинуть, как на нее реагировать!
Я удалился под ликующий рев, а в зале страсти уже не просто закипели, а началось некое буйство, восторг, как будто я им всем раздал корзину конфет, а не предложил иди на кровавую войну.
Геббель проводил меня до кабинета, тоже прислушивался к приглушенному шуму и покачивал удивленно головой.
– В вас верят, ваше высочество…
– Что налагает, – пробормотал я, – а то и накладывает… Не люблю ответственности. Ладно, пусть решают. Надеюсь, решат верно.
– Верно, – проговорил он понимающе, – это как нужно вам?
Я изумился:
– А разве бывает другая правота?
Он усмехнулся.
– Ваше высочество сейчас в свой кабинет или… в свои покои?
Голос его прозвучал намекающе, я насторожился, всмотрелся в его бесстрастное лицо царедворца.
– А что в мои покоях?
– Все в сохранности, – заверил он, – только там сейчас гость…
Я ощутил, как по всей спине от загривка и до кончика хвоста встопорщивается крепкий такой бойцовский гребень с иглами и шипами.
– Какой гость? В моих личных покоях?
Он ответил с поклоном:
– Ее высочество Вирландина Самондская изволили заверить, что вы не будете особенно против.
– А-а, – протянул я и ощутил, как гребень опускается и вообще втягивается в спину, – Вирландина… Вообще-то да, я не прочь с нею пообщаться, очень умная женщина.
– Чрезвычайно умная, – подтвердил он, не моргнув глазом. – У нее эти… такие большие…
– Глаза?
– Знания, – пояснил он. – Ее высочество лучше кого-либо понимает, что происходит в королевстве.
Мы вошли в коридор, где несут стражу портной, пекарь, ткач, каретник и кузнец, то есть Шнайдер, Беккер, Вебер, Вагнер и Шмидт.
Лорд малой печати остановился.
– Ваше высочество…
– Лорд Геббель, – сказал я.
Он поклонился и пошел обратно, Шнайдер распахнул предо мной двери, я перешагнул порог, и губы мои сами по себе расплылись в счастливой улыбке.
Вирландина, молодая и прекрасная, несмотря на то что должна быть в возрасте, а в моем старыми кажутся и тридцатилетние, хотя нет, тридцатилетние уже не старые, это сорокалетние старые, а пятидесятилетние так и вовсе дряхлые, Вирландина легко поднялась навстречу, я не успел слова сказать, как обняла, влепила братский поцелуй.
От нее вкусно пахнет как цветами и травами, так и сдобными пирогами, да и сама вся как свежеиспеченный медовый пирог с черникой, малиной и брусникой, мягкая, нежная и податливая.
– Как же долго тебя не было, – сказала она, засмеялась и уточнила. – Знаю-знаю, что недолго, но я в самом деле соскучилась!
– Чудесно, – сказал я, – знаешь, я сейчас позову свою милую конячку, а потом полностью в твоем распоряжении.
Она сказала со смехом:
– Это я в твоем полном распоряжении!
Эту ночь она провела в моих покоях, а утром я, нежась в ее нежных объятиях зрелой женщины, где тугие девичьи мышцы уже покрыты сладким таким белым жирком, который так хорошо мять, давить и щупать, сказал расслабленно и мечтательно:
