Нежность, блядь…
Выкидываю бычок в урну и иду открывать ворота. Сегодня я жду не особо приятных гостей, но такова цена моего замысла.
Через пять минут в мой двор въезжает грязный старый фургончик. Ублюдки Бойцова вываливаются из кузова и направляются ко мне.
— Гараж в вашем распоряжении, — минимизирую общение с ними. Иначе пристрелю. Они хотели Юлю себе забрать, а я ее спас от их неприятного общества. Да я чертов герой, мать ее. — Ираклий вам все покажет.
Передаю ублюдков в доверенные руки и возвращаюсь в беседку. Выкурю еще одну сигарету и пойду обедать. Филл сказал на обед будет какой-то невероятно вкусный суп из баранины.
— Ты вчера изнасиловал ту девочку? — раздается позади.
Давясь дымом, я медленно оборачиваюсь, чтобы увидеть того, кто произнесет эти слова.
Серафим.
Блядь. Я уже и забыл о его временном проживании в особняке.
— Воспользовался ее телом по обоюдному согласию. Какая тебе на хер разница? — мой взгляд из-подо лба обозначает что вопрос риторический и на него необязательно отвечать, но Серафим все толкует по своему.
— Когда ты стал таким, Иоанн? Вань…
Меня коробит от упоминания собственного имени. Оно давно в прошлом. Оно сгорело вместе с родителями.
Ровинский Иоанн Демьянович, сгорел вместе с церковью десять лет назад.
— Рид! — рычу в ответ. — Меня зовут Рид Миллер, если тебе угодно. Ты мне не отец. Нечего читать морали. Я мальчик взрослый, двадцать пять недавно лет стукнуло.
— Я твой крестный отец! — не унимается Серафим.
— Ну и что? Я не верю во всевышнего и освобождаю тебя от этого тяжелого бремени — нести ответственность за меня перед Богом. Можешь сразу меня в ад ссылать, даже не торгуясь.
— Это же твои инициалы, — игнорирует мой сарказм, — ты взял их вместо имени. Значит ты не поставил крест на прошлом. Но… я не понимаю. Ты вернулся. Ты завел дружбу с Бойцовым, ты изнасил…
— Если хочешь быть моим гостем, закрой свой рот и помалкивай. Тебе незачем выдавать в подробности моей жизни. А если ты с чем-то не согласен, чао!
Я изо всех сил стараюсь не нагрубить ему, но эта падла просто испытывает мои нервы. Я, блядь, моральный урод? Тоже тайну мне открыл. Но пусть взглянет в зеркало, может быть и в собственном отражении заметит грешники?
Серафим ничего не отвечает. Берет из лежащей на столе пачки сигарету, и подкуривает. Больше не желая терпеть его компанию я направляюсь в дом, где в столовой меня ждёт еда.
Вот Филл мне нравится. Он помалкивает и вкусно готовит за что получает хорошие деньги, но с другой стороны мне жаль бедолагу. Несколько лет назад он лишится языка. Не знаю, за дело или просто попал под горячую руку, но факт остаётся фактом.
— Умно было отпустить Юлю на время, пока эти Бойцовские упыри здесь шастают.
В столовую заходит Иосиф и заняв свое место, выжидающе смотрит на меня. Вот этому вездесущему Иосифу я бы лично отрезал язык. Слишком много говорит порой. Его ранимая душа и благородные поступки меня частенько раздражаюсь.
— Йося, не лезь мне в голову и не пытайся просчитать мои умные как ты выразился мысли, — хлебаю суп, который так старательно варил Филл.
— Надю можно больше не донимать, — аккуратно произносит этот кабель. — Скрепя зубы, она все подготовила. Коробки в багажнике.
— Ну, я же говорил, что ты и мертвого уболтаешь! Я сам перетяну вещи в комнату. Спасибо, что подсобил.
Все-таки рано Йосе лишаться языка. Он мой шаткий мостик к Ровинской Надежде Демьяновне. Мы с сестрой в крайне непростых отношениях. Десять лет назад я вырвал ее из уютной жизни и заставил следовать за мной, при том что сам был пятнадцатилетним сосунком. До сих пор вредная коза, точит зуб на меня.
