– Слава консулу! – кричали воины, с трудом превозмогая жару и усталость. Красс слышал эти слова, и ему было приятно. Он краем глаза видел, как сын сделал первый шаг на землю, а потом потерял его из виду. Продолжая смотреть поверх голов, консул шагнул вперёд. Нога обо что-то зацепилась. Падая, он заметил, что это был плащ его сына. Публий только что упал у первой ступеньки и ещё не успел встать. Теперь рядом с ним рухнул на землю и отец. Все легаты затихли и хмуро переглянулись. По рядам легионеров пролетел звук, похожий на громкий вздох, и они устало опустили щиты на землю. Лаций заметил, что их лица исказила гримаса ужаса. Для римлян, свято веривших в божественные предзнаменования, это был страшный знак.
Однако сам консул ничуть не расстроился. Он встал и, как ни в чём не бывало, ещё раз поприветствовал воинов. Те ответили вяло и невпопад. Красс натянуто улыбался, думая о том, что все эти предзнаменования – чепуха. Сколько раз он уже спотыкался в своей жизни! И ничего, всё было в порядке. Главное, что теперь золотые статуи отправятся к нему домой. Позади уже были слышны крики легионеров, вытаскивавших из храма первую статую.
Они возвращались в Сирию с богатой добычей. Дорога была пустынной и скучной. Лаций плавно качался в такт шагам своей лошади, которая тоже устала от невыносимой жары и еле плелась, опустив голову вниз. Медленное, равномерное движение тысяч людей напоминало копошение муравьёв, вокруг которых всё расплывалось и таяло, как масло в жертвенном светильнике. Лаций почти не дышал. Мысли жили сами по себе, он совсем не следил за ними и безвольно следовал от одного воспоминания к другому. На память пришёл их первый разговор с Крассом в лагере после прибытия в Сирию. Тогда он рассказал старому консулу всё, как было.
– Я тебя понимаю… – задумчиво произнёс тот. – А ты знаешь, кто внёс на рассмотрение Сената новый закон об убийстве?
– В смысле? – не понял Лаций.
– Разве ты не знаешь, что теперь никому нельзя убить гражданина Рима без суда и веской причины. Это закон. С январских календ2 прошлого года нельзя. За убийство – суд и смерть. Цицерону из-за этого закона пришлось уехать в ссылку.
– Да, я, кажется, что-то слышал.
– Так вот, по иронии судьбы, этот закон предложил Клод Публий Пульхер. Представляешь? – Красс криво усмехнулся. – Твой злой враг как будто предвидел, что ты попадёшь в эту ловушку.
– Я уже ничему не удивляюсь. Но что мне делать?
– То же, что сделали Цицерон, Парний и многие другие до тебя.
– Уехать в ссылку? – удивился Лаций. – Но я уже в ссылке, разве не так?
– Да. Но пусть это будет полезная ссылка, – рассмеялся Красс. – Я тебя не брошу. Не бойся. Время пройдёт незаметно. За эти годы сменится много людей, произойдут большие изменения в Сенате, поверь мне. А тебе, главное, вернуться с деньгами. Думай о золоте, это поможет тебе забыть обо всём остальном.
– Но законы останутся те же! – возразил Лаций. – И меня всё равно будут считать убийцей.
– Закон как был, так и останется прежним. И ты его знаешь. Всюду правят власть и сила. Только они. Однако вместе их скрепляет золото. Поэтому, когда мы вернёмся из Азии, у тебя будет возможность всё изменить. Поверь мне. Ты даже сможешь стать сенатором или консулом, если захочешь, – Красс по-отечески похлопал его по плечу.
– Мне это уже не надо. Благодарю тебя! Ты сделал меня легатом без сенаторского места.
