– Что случилось?
– Нога-а! – протянула Клопикова.
Она уже не выглядела задавакой и воображалой. Просто девочка, которой очень больно.
– Попробуй встать, – сказала Ришка и подала руку. – Я отведу тебя в медпункт, там тебе наложат гипс.
А про себя подумала, что Клопикова в гипсе куда безопасней, чем Клопикова без гипса. Ришке с лягушонком всего лишь день продержаться. А потом он расколдуется, и пусть Клопикова на этот пруд хоть каждый день смотреть ходит.
Идти к медпункту было тяжело: Клопикова не могла наступать на ногу и потому опиралась на Ришку, больно надавливая на плечо.
В школьном медпункте Клопикову осмотрел врач.
– Перелома нет, только очень сильное растяжение, – сказал он, наматывая бинт на ногу Клопиковой. – На всякий случай сходите в травмпункт и сделайте снимок. Кстати, где же она так упала? – спросил он, но почему-то не у пострадавшей, а у Ришки.
Ришка молчала и страшными глазами смотрела на Клопикову. Ну же! Пусть сама ответит. Ей-то врать никто не запрещал! Но Клопикова тоже молчала и только тёрла зарёванное лицо.
– Ну? – нахмурился врач.
– У заброшенного пруда, – призналась Ришка.
– Вот как? А кто же вам разрешил ходить туда одним, без взрослых?
Дальше всё было быстро. Врач позвонил Инне Валерьевне, а та тут же сообщила мамам.
– Ты не только трусиха и вруша, но ещё и ябеда! – сердито сказала Клопикова, когда они вышли из медпункта. – Знаешь, как мне теперь попадёт?
– Мне, между прочим, тоже попадёт! – так же сердито отозвалась Ришка. – Почему ты сама не ответила, когда спрашивали?
Тоже выискалась… Ришка вон сколько молчала, лишь бы не говорить правду.
– Так спрашивали же тебя! Я думала, что ты что-нибудь сочинишь. Как обычно. А ты… Ябеда! – выкрикнула Клопикова и, прихрамывая, медленно пошла домой.
Ришка тоже шла медленно, хотя у нее с обеими ногами всё было в порядке. Только вот возвращаться не хотелось. И не потому, что получит нагоняй или её накажут. Ей предстоял серьёзный разговор с вопросами, на которые она не знала, как отвечать.
Когда она появилась на пороге, мама уже была в курсе. Новость и должна была прилететь быстро.
– Ты представляешь, что могло случиться? Это же водоём, глубокий! Там всё старое, всё прогнило! Ты могла утонуть, могло случиться всё что угодно! – мама утирала слёзы и пила валерьянку. – Вот зачем, зачем ты туда пошла?
Ришка, насупившись, молчала.
– Что там такого, что тебе непременно нужно было туда ходить?
– Прости, пожалуйста. Я…
Эх, если бы она могла объяснить маме, что просто хотела помочь одному симпатичному заколдованному лягушонку.
– Я тебя спрашиваю, – строго сказала мама. – Зачем ты ходила к этому пруду? Или ты мне ответишь – или я вообще с тобой не желаю разговаривать! Лена Клопикова сказала, что ты была там не в первый раз.
Какая же ябеда эта Лена Клопикова! Её-то никто не заставлял говорить правду!
Эх, лучше бы мама кричала на Ришку, а не плакала. Ришка не боялась, что мама не станет с ней разговаривать. А вот маминых слёз боялась. Ужасно боялась. Больше всего на свете.
– Я… Я просто так. Посмотреть на кувшинки и… – Она с трудом подбирала слова. – Там красиво.
Сказала – и разревелась.
Ну вот, соврала. И теперь лягушонка никто много-много лет не расколдует.
– Будешь наказана, – устало сказала мама. – Неделю на улицу – ни ногой. Из школы – сразу домой. Ясно?
– Ясно, – согласилась Ришка.
Ей совсем не было себя жалко. Что такое неделя дома по сравнению с сотнями лет в лягушечьей шкуре.
