– Значит, мы должны найти их первыми, – решила Навани. – И уничтожить.
«Нет. Ни в коем случае! Это ослабит щит и разрушит его. Мы должны их защитить. Система и так ослаблена, ведь один ты сломала. Не думай, что, раз я разрешило тебе поступить подобным образом, можно продолжать в том же духе. Человеки вечно все ломают».
Навани тяжело вздохнула. Ей следовало очень осторожно подбирать слова.
– Я не сломаю ни одного из них, если это не будет абсолютно необходимо. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как тебе удалось связаться со мной раньше? Ты умеешь пользоваться даль-пером?
«Ненавижу эти штуки. Но пришлось воспользоваться».
– Да, но как? У тебя где-то есть руки?
«Просто помощники. Есть безумная женщина, запертая в монастыре, с которой я связался. Те, кто изолирован, те, чьи души истончились, иногда оказываются чувствительны к спренам. Но эта только записывала все, что я говорило, и никогда не отвечала. Я велело Даббиду принести ей даль-перо и писало через нее».
Проклятье. От такого мало пользы, в особенности теперь, когда даль-перья не работали.
– Как враг сумел лишить Сияющих сознания? – спросила Навани.
«Это аспект Ура, Башни, – сказал Сородич. – Защита, созданная для того чтобы воспрепятствовать проникновению Сплавленных – и Несотворенных, в зависимости от обстоятельств».
– Я столкнулась с фабриалем, предназначенным для того же самого, – он, я думаю, был смоделирован по образцу части самосветной колонны. Не хочу показаться грубой, но почему ты не включил эту защиту, когда они напали?
Сородич на какое-то время замолчал, и Навани задумалась, не зашла ли она слишком далеко. К счастью, существо снова заговорило, тихо.
«Я… было ранено. Тысячи лет назад произошло нечто, изменившее певцов. Я тоже пострадало».
– Ты говоришь о наложении пут на Несотворенных, которое лишило певцов их форм? – уточнила Навани, скрывая свое потрясение.
«Да. Этот ужасный поступок отразился на душах всех, кто обитает на Рошаре. Включая спренов».
– Почему ни один спрен не упомянул об этом?
«Я не знаю. Но в тот день я утратило ритм своего света. Башня перестала работать. Мой отец, Честь, должен был помочь мне, но он сходил с ума. И вскоре он умер…»
В голосе Сородича было столько печали, что Навани не стала настаивать на ответе. Такой поворот все изменил.
«Когда эта Сплавленная коснулась меня, – продолжил Сородич, – она исказила часть моей сути, заставила ее звучать в унисон с Враждой. Раньше такое было невозможно, однако теперь все изменилось. Она наполняет мой организм его светом, разрушает меня. Искажает меня».
– Значит… – медленно проговорила Навани, – если бы мы сумели придумать, как уничтожить пустосвет внутри тебя или каким-то образом восстановить утраченный ритм, ты сумел бы опять включить защиту?
«Полагаю, да. Но мне кажется, это невозможно. Я думаю… мы обречены».
Перемена настроения казалась знакомой, человеческой. Навани чувствовала то же самое. Она уперлась затылком в стену и закрыла глаза.
«Разбить задачу на мелкие кусочки, – напомнила она себе. – Защищать Сородича достаточно долго, чтобы разобраться с другими проблемами. Вот что ты должна сделать в первую очередь».
Карту нельзя нарисовать сразу. Она возникает штришок за штришком. Такова суть открытий.
«Но…» – вдруг начал Сородич.
Навани открыла глаза.
– Но что?
«Но возможно, нам не придется будить Сияющих. В башне есть двое, которые не заснули».
