– Анатолий Иванович!
– Да?
Судя по тону, старпом успокоился и с ним можно разговаривать.
– Разрешите вопрос?
– Ну?
– А вот тогда, при стрельбе, почему вы назвали себя старпомом Быстрыкиным? Вы же Зубов!
– Запомни, начхим! – старпом становится почти торжественным. – И навсегда запомни! Старпом Зубов не промахивается. Это старпом Быстрыкин может промахнуться, но Зубов – никогда! Понятно? (Громовым голосом.)
Рустамзаде смотрит на него сначала как на идиота, потом говорит:
– Понятно!
Пятый, ракетный отсек подводной лодки. На проходной палубе стоят: Сова, Кашкин и Робертсон. Сова говорит, обращаясь к Кашкину:
– Заявку на спирт подписал?
– Подписал.
– У всех?
– У всех. Даже крановщик интересовался: «Когда Сове шило дадут?» Только, Николай Николаевич, командир все равно нам столько спирта не даст.
– Это мы поглядим. Твое дело бумажки собрать. Сейчас мне отдашь заявку. Теперь по Робертсону. Надо провести его по имуществу отсека. Чтоб все посмотрел. По ведомости. Потом – зачет.
– Сделаем.
– И договорись с командиром дивизиона живучести, чтоб он занятие с Робертсоном по нашему замечательному индивидуальному дыхательному аппарату ИДА-59 организовал.
– Хорошо.
– И про ЛВД у него спроси. Надо погрузить лейтенанта в аппарате в бассейн.
– Хорошо.
– И чтоб зачет и приказ о допуске сразу.
– Ясно.
Мимо них идет офицер. Сова:
– О! А вот и Андрюха! А мы только что о тебе разговаривали, мол, не поможет ли нам командир всей нашей живучести с зачетом для лейтенанта по ИДА-59.
– Поможет, конечно, Артемова не видели?
– Кто же не знает мичмана Артемова – грозу всех трюмных? Он как раз внизу. В трюме его только что видел.
Комдив Андрюха наклоняется к трапу вниз и орет:
– Артюха!
Где-то снизу:
– А?
– Где Чудовище?
– В первом!
– Он что там один, что ли?
– Один!
– Ты чего, с ума сошел?
– Так там редуктор ВВД травит, вот он им и занимается!
– Он там сейчас кокнет кого-нибудь или пол-лодки разнесет!
– Да что ж он, совсем дурной?
– А ну вылезай из трюма и бегом в первый!
– Да иду я, иду!
Из трюма вылезает мичман Артемов – маленький, рукастый, улыбающийся гном.
– Ну чего вы так волнуетесь? Серега Саахов хоть и наше Чудовище, но оно ж наше. Куда он денется? – говорит он, улыбаясь, вытирая руки ветошью.
– Бегом, я сказал!
– Андрей Степанович! Так я ж уже скачу!
Артюха исчезает, демонстративно подскакивая на бегу.
– Они меня до инфаркта доведут!
– Андрюха, ты себя береги! – говорит ему Сова.
– Конечно! Сбережешь тут!
– А еще наш заместитель командира по воспитательной работе, славный и гордый капитан второго ранга Близнюк Николай Васильевич, озабоченный в последнее время недержанием мочи, высказал мне как-то свои волнения. Вы, по его мнению, Андрей Степанович Вознюшенко, совершенно не уважаете свой любимый личный состав! Обзываете его всячески! Мичмана Саахова, к примеру, окрестили Чудовищем!
– Я б его еще не так окрестил.
– Что? Не удалось продать Чудовище?
– Пока из мелкой посуды его никто не берет. Ладно, народ, пойду в первый, чую, что-то будет.
Первый отсек у переборочной двери. Рядом с перемычкой ВВД сидит совершенно крохотный, толстенький человечек – это мичман Саахов Серега. Он осторожно вывинчивает предохранительный клапан из редуктора ВВД. Осторожный, как на минном поле, глаз внимательный-внимательный, даже язычок высунул и прикусил.
Тут открывается дверь и в отсеке появляется мичман Артемов. Тот с ходу понимает, в чем дело, и изо всех сил дает Сереге по заду ногой, тот улетает головой в перемычку.
