– Американский вариант.
– Мы в России!
– Спасибо, что напомнили!
– Вы пьете пиво!
– И еще красное вино. Предпочитаю сухое.
– Возмутительно! Вы недостойны высокого звания педагога!
– Ну вот, пошла демагогия. Позвольте вопрос, Игорь Борисович. Контрольный. Если я сейчас выпишу чек на предъявителя, я буду достойна столь высокого звания?!
– А сумма?
– Двести тысяч американских долларов.
– Это взятка!
– Это вопрос.
– Да! Нет! Не знаю. – Он раскраснелся от предвкушения. – Стефания Андреевна, я не готов рассматривать данный вопрос сейчас. Вы просто застали меня врасплох. Двести тысяч! Это меняет дело!
Я с интересом наблюдала за деканом: какая бурная мыслительная деятельность, кто бы мог подумать!
– Стефания Андреевна… Стефания… Вы позволите мне вас так называть? Выйдем же из этих отвратительных стен. И встретимся, скажем, через два часа в моем кабинете. Нам есть, что сказать друг другу.
Ему, может, и есть, что сказать. С меня, пожалуй, хватит.
– Стены в вашем кабинете еще более отвратительны. Вам бы о высоком звании педагога подумать, а все туда же. А если я сейчас позвоню вашей жене и приглашу ее на это импровизированное рандеву?! И, кстати, на что вам постоянно требуются деньги? На женщин? Вряд ли. Вы скупы даже на чувства. На казино? Не похоже. Вы слишком интересуетесь женщинами. Азартные игры и секс – несовместимы. Дайте-ка, подумаю! О! Может, ваш шантажист повысил ставки? Инфляция?
Вот ведь ирония судьбы – целилась наугад, а попала точнехонько в яблочко. Вопрос о шантажисте застал Трохимовича врасплох. Он побагровел и неожиданно схватил меня за грудки, причем в прямо смысле слова. Не знаю, как мужчинам, а женщинам эта процедура строго противопоказана: больно и неприятно. Особенно тем, кто не носит лифчиков.
– Дура! Значит, по-хорошему не хочешь? – Я помотала головой. – Будет по-плохому! Я тебе еще устрою здесь дольче виту. Из аудитории вылезать не будешь, пока не охрипнешь, – он снова ущипнул меня за соски. Я охнула от боли:
– Чтоб ты сдох, старый козел!
– Не дождешься! Я вас всех переживу. – И припечатал хорошим матерком.
Нецензурных выражений я физически не выношу. Они на меня действуют как красная тряпка на быка. Знакомые знают, что в моем присутствии мат недопустим: сразу лезу в драку. Со стороны, наверное, смешно. Хрупкая женщина, стиснув кулачки, идет «на вы». Но… Ногти у меня длинные и острые, что-что, а царапаться умею. Да и хук справа также неплох. В этот раз я воспользовалась истинно женским оружием – ногтями. Трохимович с расцарапанным лицом (я с наслаждением прошлась по старому шраму) мгновенно растерял уверенность самца-победителя и попятился к дверям. Пару раз споткнулся, запутался в компьютерных проводах и поймал вдогонку:
– Еще раз ко мне подойдешь, убью!
На том и распрощались. Разговор оставил осадок, грозивший повлечь за собой кардинальные перемены в жизни. Сколько раз меня подмывало написать заявление и положить ему на стол. Останавливало только одно: что я буду делать дальше? Сидеть дома – верный путь в Скворцова-Степанова. Родственники вместе с влюбленным соседом изведут в считанные часы. Искать новую работу? Лень! Может, плюнуть на все и отправиться на какой-нибудь необитаемый остров вместе со съемочной группой «Последнего героя». А что? Это мысль! Что значат скорпионы и змеи в сравнении с людьми?! Полежу на песочке, поплаваю, приму участие в доморощенных интригах участников, в общем, начну жить нормальной и полноценной жизнью. И пропади пропадом лекции, которые никому не нужны, скандальная родня, крокодил Гена и декан Трохимович. Впрочем, Гену жалко. Он еще маленький, зуб опять вчера сломал об теткину ногу. Они у нее жилистые, ну, прямо, лапки советских курей по рупь двадцать пять. Полночи обихаживала зеленую крошку, пока он рыдал. Слезы – как шарики от пинг-понга. И вот парадокс: не верю, а плачу вместе с ним. Такими же крокодиловыми слезами.
