И, как бы мне ни хотелось унестись вечером в Родерворд, похоже, там обойдутся без меня.
Карие глаза скользят по мне задумчиво:
– Госпожа Родери, а где вы учились?
– Копия моего диплома об окончании Королевской Академии магии в Эрносе приложена к личному делу, – заученно отвечаю я.
– О, её я видел… – И когда успел?! – Но выпускник Академии ещё не следователь.
– Тогда считайте это благотворным влиянием господина Лаверса.
Теперь я слышу, как он смеётся – звонко и от души:
– А вы не так просты, да, госпожа Родери?
Если б он ещё знал насколько!
– Вы лично решили посетить место преступления из желания проконтролировать мои действия или помочь поскорее закрыть дело?
Созна́юсь, мой вопрос невежлив. Но как долго он собирается стоять, разглядывая мою физиономию? Я ему не пейзаж, не картина и не праздничный ужин, чтобы любоваться. Средний рост, брюнетка, сине-зелёные глаза и прилипшая ехидная усмешка. Ничего выдающегося.
– Мне стало любопытно, почему вы не побрезговали лично ползать по снегу и опрашивать свидетелей. Прочтя ваш отчёт, я не нашёл в нём тех мыслей, что вы только что так убедительно мне изложили.
– Не считаю полезными преждевременные заключения, – пожимаю плечами. – К тому же идея о том, что маг оказался в этой щели неслучайно, пришла мне на месте. Вообще я не рекомендую вам искать в моём поведении глубокий смысл, – заметит или не заметит издёвку? – Женщины, как известно, существа живые, но нелогичные.
Наконец-то на его лице появляется выражение, которое я давно ждала, – желание не задевать меня дальше. Рядом беззвучно раскрывается портал.
– Предлагаю вернуться в здание Службы, госпожа Родери.
Отлично! Сухой, официальный тон. Пожалуй, четыре недели я выдержу.
***
Я выхожу из портала с чётким планом в голове. Сделать изображение покойного, по ауре восстановив его облик до того, как он окончательно превратился в развалину. Разослать во все отделения Службы в других городах. С таким длительным применением запретных заклинаний должен же был он где-то отметиться. Отправить группы розыскников порасспрашивать о пришлом маге в гостиницах поскромнее и кабачках на окраинах – вряд ли столь непрезентабельно выглядящий господин осмелился сунуться в центр.
Но все мои благие намерения разбиваются об оплывшую грудь господина Лаверса, который неожиданно выскакивает нам навстречу.
– Госпожа Родери! – всплеск пухлых рук. – Господин Даллор! Чудесно, что вы вдвоём! Такая досада… Я хотел сказать, такое несчастье! Господин Ви́нкер Сарьэн скончался в своём особняке, во сне, слава Всевышнему… Сто восемьдесят лет, ещё жить и жить! Теперь родня начнёт грызть друг другу глотки… то есть оспаривать волю покойного! Пойдут слухи, домыслы, кляузы…
– Что вы от нас хотите? – недоумевает Даллор.
– Осмотреть тело и выдать заключение, что смерть произошла от естественных причин, – я перевожу эмоциональную речь Лаверса на нормальный язык. – Винкер Сарьэ́н владел миллионами. У него под каблуком три сына и семь внуков, все они годами терпели крайнюю стеснённость в средствах и жили в кредит, причём кредиторы их не особенно донимали, не сомневаясь, что рано или поздно своё получат.
Молчун одобрительно кивает.
– Иными словами, Брэгворд ждёт чреда громких скандалов, когда наследнички примутся обвинять друг друга? – прозревает Даллор.
– Мягко сказано. Службу просто завалят всевозможными доносами, начиная с того, что горничная, приставленная старшим сыном, подлила яд в суп, и до заявления, что нанятый младшим сыночком служащий при горртах натёр их специальной мазью, и это повлекло за собой смерть господина Сарьэна.
