— Это мой дом, — ответил он. — Ты будешь тут жить, пока я не получу свое.
— То есть... Что это значит?
Я слышала звук посуды. Шумела вода, цокала ложка. А через пару минут запахло кофе. Терпким, обжигающим. Я к такому не привыкла, у нас никто такого не пил — только обычный “три в одном” или чай. А этот запах меня тревожил и дурманил одновременно. Все было настолько дико и необычно, что я оторопела и молчала. Просто слушала. Вдыхала новый запах.
Раздались шаги. Он подошел поближе, придвинул стул. Запах кофе стал отчетливее — будто чашка дымилась прямо передо мной. И я не знала, что мне делать: отползать или ждать чего-то. Думаю, так и выглядит лань. Заметив, как на водопой пришел гепард.
— Теперь ты моя. Ты мне принадлежишь, — говорил Марат размеренно и спокойно. Но от этого не становилось лучше — его тихий хриплый голос был как шум дождя перед ударом молнии. В любой момент пойдут раскаты грома. — Я стану твоим мужчиной.
Эти слова казались чем-то невообразимым. Мозг отказывался верить в это.
— Нет, — качала я головой. — Это... это неправильно. Просто неправильно. Так нельзя.
— Тебе ли говорить о том, что можно и что правильно, Ленуся?
— Я не Лена! — кричала я надрывно. — НЕ ЛЕНА! Я ее сестра — Лана!
— Ха-ха-ха... Слепая сестра... — издевался он, не веря мне даже отчасти. — Да мне поебать, что ты скажешь. Хоть и станешь впаривать, будто девственница и собралась в монастырь... Мать Тереза. Покладистая Мэри Поппинс. Невинная Золушка и Белоснежка в одном флаконе.
— Ты делаешь ошибку, — дрожали мои губы. — Просто чудовищную ошибку.
— Я рад, что мы уже на ты. Это хороший знак. Скоро мы станем ближе. Очень скоро. Прямо этой ночью... Мне нравится твой сарафан. Хочу его снять и видеть на вешалке. Хочу взглянуть, что под ним. Ты не против?
Я опять заплакала и опустила глаза. Тихо ревела, потупив взгляд. И Марату это не нравилось.
— Подними глаза, — произнес он сперва спокойно, но с холодом в голосе. Это не предвещало ничего хорошего. — Смотри мне в глаза, когда я с тобой говорю. — Его речь постепенно трансформировалась в рык — звериное рычание. А если зверь рычит, то он будет кусать. — ПОДНЯЛА СВОИ ЧЕРТОВЫ ГЛАЗА И СМОТРИ НА МЕНЯ!
— А!
Он схватил меня за лицо и сжимал теперь скулы, словно пытался раскрыть мне рот.
— Смотри на меня! Не опускай глаза! СМОТРИ!
И я крикнула в ответ:
— Я не могу!
— МОЖЕШЬ!
— Я СЛЕПА!
Но Марат дернул меня за волосы и сделал так, чтобы я не опускала головы.
— Нет, сучка. Ты не слепая, нет... Ты просто хренов симулянт. Не более того... Думаешь, ты крепкий орешек? Думаешь, я тебя не расколю? Скоро ты будешь послушной, как шелк. И я запрещаю тебе говорить, будто ты слепая. Ты не слепая — я тебе не верю. Поняла?
— Ты не можешь держать меня здесь силой.
— Могу, — ухмылялся он. — Еще как могу. С этого дня я уволил прислугу. Не хочу, чтобы кто-то мешал нашим характерам притираться. Так что привыкай к своим обязанностям. Будешь наводить порядки и готовить. Прямо с этого момента. — Сказав это, он вылил свой кофе на пол. — Взяла швабру и убралась... ЖИВО! — рявкнул он и отбросил меня как мусор.
— Чего ты хочешь от меня?
— Взяла швабру и натерла все до блеска. Сейчас же.
— Я не знаю, где швабра...
Но Марат не собирался шутить и повторять мне дважды.
— У тебя есть ровно минута, чтобы взять сраную тряпку и вытереть пролитый кофе... А если не успеешь — я тебя саму порву на тряпки.
