Родить, чтобы воспитать - страница 2

Надо отметить, что когда молодой хозяин Фома Перцев был трезвым, он молчал и о своем нарушении никому не говорил. И требовал, чтобы жена и старший сын Илюша тоже молчали об этой его деятельности. Потому что боялся, чтобы его не разоблачили. И тогда пострадает не только он, но и вся его семья. Зато когда был выпившим, снимая бидон, полный кормом, толковал сыну Илюше, что, поступая так, он никакого нарушения не делает. И всегда завершал свое толкование словами: «В колхозе все воруют! Каждый несет домой по сумке той продукции, где он работает». И приводил в пример соседей, которые на самом деле приносили домой по сумке той продукции, которую убирали с колхозных полей. И всегда заканчивал свое разъяснение взрослеющему сыну словами: «Работать в колхозе и не воровать – нельзя! Потому что с сегодняшней низкой оплатой труда если не будешь воровать, то умрешь с голоду». А когда по праздникам выпивал больше нормы, то разгорячившись в присутствии всех членов семьи, в том числе и детей, твердил, что в колхозе больше всех воруют: председатель колхоза, специалисты, бригадиры производственных бригад и ферм. Бил себя в грудь и заверял, что он лично убежден в этом. И у Фомы было основание, чтобы так уверенно называть все колхозное начальство ворами.

Дело в том, что его начальник, заведующий молочнотоварной фермой (МТФ), не один раз поручал ему завести к себе домой два мешка комбикорма. Но делал это хитро и с МТФ комбикорм не брал. Видимо, у них была какая-то тайная договоренность с заведующим зерноскладом колхоза, где хранились все корма для общественного животноводства. И, скорее всего, они друг друга выручали. Фома не знал, как взаимовыручка происходила, но сделал такой вывод, потому что сам принимал в этом участие. А эта операция по узаконенному воровству корма происходила так: когда он получал со склада корма для фермы по доверенности, подписанной председателем колхоза, то весь получаемый корм для МТФ заведующий складом в присутствии ездового взвешивал. Даже показывал получателю концентрированных кормов на показание весов. Записывал вес в накладную, которую выписывал сам, и подписывал ее. То есть подписывал документ как отправитель груза. Затем заставлял ездового ставить свою подпись как получателя груза. И наказывал ему: «Этот документ отдашь лично заведующему фермой». Затем выписывал еще одну накладную на сто килограммов комбикорма, также заверял документ подписями отправителя и получателя груза, вручал и этот документ ездовому. И требовал, чтобы тот наполнил отдельно два мешка комбикорма и погрузил их на подводу. Когда мешки грузились на подводу, заведующий складом инструктировал ездового: «Эти два мешка с концентрированными кормами разгрузишь дома у заведующего фермой. И второй документ также вручишь лично ему».

Когда Фома первый раз получил такое указание, то удивленно посмотрел на заведующего складом и спросил: «А если дружинники меня заcекут? Кто тогда за это ответит?» Заведующий складом ему спокойно отвечал: «Никто за это отвечать не будет! Ты можешь спокойно это делать, потому что имеешь на полученный со склада груз документы. И если дружинники тебя по дороге встретят или увидят, что ты разгружаешь мешки с кормом дома у своего начальника, то будь спокоен. И делай свое дело, как тебе поручено. И если даже кто-то из соседей спросит, почему ты это делаешь, то ты показываешь интересующемуся человеку документы, которые получил со склада, где есть моя и твоя подписи, и на этом вся проверка закончится. А после того как заведующий фермой в твоем присутствии подпишет эти два документа, то ты сам убедишься, что все сделано законно. И никогда не будешь сомневаться в том, что твой начальник за полученный со склада корм платит деньги, которые бухгалтерия колхоза по этой накладной удержит их с его зарплаты. И знай, что никакого секрета здесь нет. Все делается законно и документально. И так поступают все».