А я буквально билась в конвульсиях.
Вжималась в угол зала и была готова лезть на стену, словно загнанная рысь. Я собиралась падать ему в ноги — клясться Анвару, что не стану сопротивляться. И отдам ему себя до последней капли. Только бы он не бросал меня в пучину нового ада.
— Прошу, не надо…
Я держала себя за плечи и содрогалась от приступа плача.
Но не могла ему ответить. Открыто признаться, что это Даньяр меня пытался изнасиловать.
Ведь если это случится, то жизни мне не будет.
Тот подонок не простит мне жалоб Камаеву. Я обреку себя на верную смерть, если скажу это сейчас.
— Вот только кто же будет первым? — задался Анвар риторическим вопросом. Он посмотрел на меня как мясник на ягненка. И сказал ужасные слова. — Может, пускай Даньяр получит это право?
И меня буквально порвало на части.
— НЕТ! — заорала я как бешеная. — Нет, умоляю! Только не он!
12. 12. Жестокая расплата
(Цветана)
Анвар был животным.
И его звериное чутье подсказало, кто именно хотел меня изнасиловать. Он догадался сам.
Хотя я молчала, скрывала правду. Все надеялась, что инцидент замнется. О нем забудут.
Но правда вылезла наружу. Хозяин понял, что одежду на мне порвал Даньяр.
Это он разбил мне губу. Повалил на землю. И попытался сделать женщиной.
Следовало отомстить предателю…
Вот только вместо наказания подонка Анвар поступил наоборот — решил подарить ему мою невинность.
Просто бросил меня на ковер.
Схватил за шиворот и толкнул под ноги охране.
Как будто это норма. Так и было задумано с самого начала.
Я чувствовала себя жертвой для подношения. Подарком. Разменной монетой. Это было гораздо хуже, чем терпеть удушье рук Камаева.
Мне казалось, что я просто отброс. Кусок дерьма, который не жалко дать даже такому подлецу, как Даньяр.
— Я выбрал именно его, — объяснял Анвар свой чудовищный поступок, — потому что он служил моей семье на протяжении многих лет.
— Так и есть, — говорил урод с довольной ухмылкой. — Я это точно заслужил!
Он вышел вперед и стал меня осматривать с разных сторон.
Будто тельную корову на базаре.
А я боялась даже шевелиться. Лежала, прижавшись к полу. Цеплялась за ковер, как за спасение.
Все надеялась, что до секса не дойдет.
— Даньяра я ценю за то, что он охранял мою мать, — продолжил Анвар. И его голос стал каким-то другим. Я посмотрела и увидела в его лице гримасу боли. — Он был с ней в тот вечер, когда ее забрал Варшавский.
Тут он перевел глаза на меня.
И я почувствовала зло в его душе.
Он ненавидел меня за тот факт, что я носила ту же фамилию. Мой отец изуродовал жизнь человеку. А у его матери — и вовсе отнял.
На что я могла надеяться, если я Варшавская?
— Мне очень жаль, — выдавила я из легких.
А через мгновение была прижата к полу грубым мужиком.
Даньяр не церемонился и начал распаковывать подарок.
Я орала нечеловеческим криком.
Извивалась, дрожала от мучительных касаний к моей коже — чужих и грубых, совершенно омерзительных рук того подонка.
Пока Анвар стоял и наблюдал.
В ту минуту все стояли и просто смотрели, как он терзает мою одежду. Он окончательно порвал ее на тряпки, обнажив меня до трусов.
Его руки были повсюду.
Его дыхание и пошлые слова. Его колючая щетина. Я чувствовала, как Даньяр вот-вот обнажит меня полностью…
Но затем он вдруг застыл.
Только что лапал меня, склонял к физической близости. Не спрашивал разрешения, желания девушки. Он просто хотел меня трахнуть. И плевать на то, что мы здесь не одни.
