«А девочка-то почти совсем взрослая. И когда только успела вырасти?» – с легкой горечью подумал он, окидывая беглым взглядом опытного мужчины вполне сформировавшуюся, отнюдь не детскую фигуру единственной дочери.
Несмотря на огромную, соперничающую с бесконечностью продолжительность жизни, дети королевской семьи и знатных родов Лоуленда взрослели быстро, во всяком случае физически. В тринадцать лет считалось вполне приличным выдать девушку замуж, пока она еще чиста, невинна и не испорчена циничными откровениями высшего света. С мальчиками закон обходился более великодушно – им дозволялось жениться лишь с двадцати одного года, то есть с совершеннолетия. Впрочем, молодежь пользоваться брачным правом отнюдь не спешила, дорожа собственной свободой и радужными перспективами, открывающимися благодаря «взрослой» независимости. Что же касается развития умственного и психического, то король в минуты гнева, изъявляя царственное негодование, частенько величал своих отпрысков, чей возраст перевалил за несколько сотен лет, а кое у кого и за тысячу, недоумками, дурнями или болванами, в зависимости от настроения. И правды ради надо сказать, такие эпитеты бывали иногда честно заслужены.
Конечно, Лимбер отлично понимал, что дочурка неизбежно вырастет, маленькая проказливая, неугомонная и смешливая девчушка, которую он любил всем сердцем, хоть и старался это скрыть за маской циничного безразличия или небрежной доброжелательности, очень быстро станет взрослой женщиной. Это-то и угнетало короля, заставляя задумываться о том, как себя с ней вести. Стратегию поведения с единственным ребенком женского пола он худо-бедно выработал, но, как себя вести со взрослеющей, а тем более взрослой дочерью, совершенно не представлял. К счастью, пока она еще оставалась его любимой избалованной малышкой.
– Расскажи мне свой сон, детка, может, он вещий, а я поведаю тебе, какие неприятности свалились на меня сегодня с самого утра, – предложил король.
Удобно устроившись на коленях отца, Элия ласково расправила кружевной воротник его рубашки, положила головку на папино плечо и мечтательно прошептала:
– Мне снился большой ночной бал в Лоуленде. Играла музыка, все танцевали в ярком свете магических шаров, смеялись, пили вино, я тоже танцевала с красивым зеленоглазым брюнетом. На мне было платье. Такое декольтированное, черное с серебряным шитьем, широкой пышной юбкой и шлейфом, а драгоценности…
– Очень интересно, детка, – кисло хмыкнул Лимбер. Его настроение враз испортилось от очередного напоминания о неизбежном. – Меньше чем через полгода тебе исполнится тринадцать, придет пора выйти в свет и быть представленной на первом взрослом балу на открытии осеннего сезона. Закажешь к нему такое платье и драгоценности, какие только пожелаешь.
– Конечно, папочка! – Девчушка взвизгнула от избытка чувств и, пылко обняв отца, нежно чмокнула его в щеку. – Поскорей бы! Мне так хочется стать взрослой.
– Всему свой черед, малышка. – Король поспешил замять разговор, который действовал ему на нервы.
С одной стороны, он действительно гордился Элией и хотел, чтобы она блистала на балах, чтобы весь Лоуленд, все миры безграничной Вселенной полнились слухами о ее необычной красоте и восхищались ею, чтобы слава о принцессе – дивной Элии, прекрасной розе Лоуленда – гремела повсюду. И в то же время Лимбера бесила до зубовного скрежета мысль о том, что его малютка будет беспечно кружить головы мужчинам, меняя их как перчатки и разбивая сердца, а в том, что так будет, король, зная свою наследственность и характер дочери, был просто уверен. Лимберу не хотелось уступать кому-либо главное место в ее сердце, а мысль о том, что рано или поздно девушка должна выйти замуж и, быть может, навсегда покинуть замок, а то и сам Лоуленд, вовсе вгоняла короля в черную меланхолию. Он крепко прижал дочь к себе, словно уже боялся потерять, и сменил тему:
