«Я слушала, – подумала про себя Андриана, – и если бы родители были живы, я бы и по сию пору их слушалась». Но вслух она старалась не озвучивать этих мыслей. Многие за них могут поднять её на смех. Например, та же любимая подружка Лео.
Пумпянская тем временем умолкла, подперев щёку рукой, она смотрела, казалось, куда-то внутрь себя.
– Ваша мама оказалась права? – подтолкнула Андриана задумавшуюся о чём-то своём женщину.
– Увы, увы, – покивала головой Римма Васильевна, – хотя первые два года мы прожили с Серафимом душа в душу. Даже по пустякам не ссорились. Но потом над нашим браком стали сгущаться тучи.
– Почему?
– Мы оба хотели детей, но у нас не получалось. Серафим стал обвинять меня. Я не выдержала и ответила той же монетой. Тогда ещё была жива мать Серафима, и она посоветовала нам провериться у врачей. Мы прислушались к её совету, сдали анализы, и у обоих всё оказалось в порядке. А зачать ребёночка по-прежнему не получалось. Потом Серафим от кого-то услышал, что так бывает. И для обзаведения потомством нужно поменять сексуального партнёра. – Пумпянская тяжело вздохнула и отвернулась.
– Он стал вам изменять? – едва слышно спросила Андриана.
– Наверное, – ответила Римма Васильевна. – Но я была такой дурой, что слепо доверяла мужу. Мои глаза открылись только тогда, когда Серафим сказал, что хочет со мной развестись. Только тогда я спросила у него, у тебя кто-то есть? Он ответил, что да.
– Это была та женщина, на которой он потом женился?
– Представьте себе, нет, – усмехнулась Римма Васильевна, – как я догадалась позднее, Серафим экспериментировал, и наш брак был ему помехой. Но я упёрлась, мол, не дам тебе развода ни за что на свете. Он сказал мне: «Ну, смотри». О разводе он не заговаривал целый год, но почти не ночевал дома, от него вечно пахло чужими духами. А я терпела. Всё надеялась, что он перебесится и переменится. Мы ведь были тогда совсем молодыми, – проговорила в своё оправдание Римма Васильевна. – Но однажды за завтраком он заявил мне, что так дальше продолжаться не может. Я наивно спросила почему. А он ответил, что встретил девушку, которую полюбил, и хочет на ней жениться. Я, заливаясь слезами, спросила, а как же я? Он в ответ пожал плечами. Тогда я стала у него допытываться, кто она, как её зовут, где он с ней познакомился. А он мне ответил, что это всё не должно меня волновать. Я опустилась до того, что устроила за ним самую настоящую слежку, и выследила-таки его с этой девушкой. Я узнала, что зовут её Татьяной. Что ей столько же лет, сколько было мне, когда я выходила замуж за Серафима.
– И вы отпустили его?
– Если бы, – горько усмехнулась женщина, – я была тогда вне себя и дралась за своего мужа и в прямом и в переносном смысле.
– Вы что же, ударили его девушку? – с недоверием спросила Андриана.
– Не просто ударила, я дралась с Татьяной, – ответила Римма Васильевна.
Андриана не могла себе этого даже вообразить, поэтому не высказала своего мнения по поводу поступка Пумпянской.
Римма Васильевна сама заговорила.
– Но, увы, эта драка только ускорила наш развод. Это сейчас я понимаю, что всё к лучшему. А тогда я была в отчаянии, мне казалось, что жить без Серафима невозможно. Выкарабкалась я из пучины глубочайшей депрессии только благодаря своей мамочке. В конце концов, она повезла меня в Кисловодск и поместила в санаторий. Я пробыла в нём целых четыре недели. Именно в Кисловодске я познакомилась в Храме воздуха со своим вторым мужем.
