– Чисто, – сказал капитан, обращаясь к коллеге майору, – преступник не мог проникнуть ни через окно, ни через дверь.
– Остаётся два варианта: либо старики забыли закрыть дверь, либо у преступника был ключ.
– Второй вариант кажется мне более вероятным, – размышлял капитан.
– Почему?
– Дочка потерпевших сказала, что они были очень внимательны и всегда закрывали дверь, даже днём.
– Может, забыли. Ты только подумай, им было за восемьдесят! В таком возрасте можно забыть, как тебя зовут. Сегодня помню, завтра не помню. Мне тридцать три, а я уже забыл, что я ел на завтрак!
– С такой памятью ты в следующем году точно не пройдёшь медицинскую комиссию.
– Тьфу на тебя. Не каркай. Мне ещё служить и служить! – майор стряхнул пылинку с кителя.
Капитан ухмыльнулся и вышел из комнаты.
– Разрешите мне осмотреть трупы? – полковник обратился к сержанту, который как раз упаковывал тела.
– Конечно.
Полковник в последний раз взглянул на своих тётю и дядю. Таких родных и любимых. На их морщинистых, потрёпанных временем и тяжёлым трудом лицах, читалось спокойствие. Умирать им было не страшно. Скорее всего, они так и не поняли, что наступила смерть. Иван Фёдорович наверняка подумал, что провалился в глубокий сон, а Тамара Ильинична решила, что очередной кошмар одолел её сознание.
Александр Петрович почувствовал тёплую руку друга, упавшую на его плечо. Он постарался быстро собраться, отложив эмоции на потом и включив чуйку профессионала.
– Так, на шее следы удушения, – наклонившись к телу, сказал он, – скорее всего, они были задушены ремнём от брюк или каким-то резиновым жгутом. Смотри, Серый, следы не поверхностные, как от какого-нибудь платка или тряпки, а довольно-таки глубокие. Видишь, – он показал пальцем на область шеи, – остался явный след. Это точно было сделано не руками. От рук обычно остаются синяки или гематомы.
Беляк, наклонившись над телом, внимательно слушал полковника.
– Из этого следует, что кто-то подготовился к убийству заранее. Всё было спланировано.
– Согласен. Если бы это был экспромт, то в ход пошли бы руки. Убийца не стал бы возиться с ремнём или искать ещё более замысловатый предмет, наподобие резинового жгута.
– От этого дело становится понятнее, но, правда, ещё страшнее.
– О чём ты?
– Да всё о том же. Спланированное убийство плюс доступ к входной двери. Убийца кто-то из своих… – полковник пальцами приглаживал кончики усов.
– Это вопрос? – Беляк пристально посмотрел на друга.
– Нет. Это утверждение.
Юлия Ивановна сидела на родительской кровати в дальнем углу комнаты. Горе, не щадя, оставило отпечатки не только в её душе, но и на теле. Лицо было заплаканным, остатки косметики, как чернила по листу, растеклись по щекам. В плотном чёрном платье её осунувшееся тело выглядело ещё худее. Казалось, что всего за один день она сбросила килограмм десять.
Напротив сидел её супруг. Леонид Семёнович в грязных брюках и старом вязаном свитере устроился на краешке деревянной табуретки. Он был на работе, когда позвонила Юлия. Супруг был столь шокирован услышанным, что даже забыл переодеться в чистое. Так и не разгрузив машину с фруктами, он вскочил в свой грузовик и в считанные минуты приехал к родителям жены.
– Привет, Саша, – Юлия, подорвавшись с кровати, бросилась на шею к Александру Петровичу. – Саша, объясни нам, что это значит? Как это могло произойти с нашей семьёй? – её слова прервали рыдания.
