– Логично, – резюмировал Лабар. – Странно, что все убежали, не спросив об этом.
– Мои коллеги были вызваны для очных консультаций, а я… – репортёр смущённо улыбнулся. – А я на свой страх и риск решил остаться.
– И правильно сделали, дружище, – Лабар фамильярно обнял репортёра за плечи. – В таком случае вам будет принадлежать исключительное право на информацию, которую я собирался открыть для всех. Пройдёмте-ка сюда.
Они оказались в обширной лаборатории, примыкавшей прямо к кабинету Лабара. Если бы существовала такая наука, как стилистика обстановки научных лабораторий, то она немедленно повесила бы на этом помещении ярлык «Ретро». Лабар немного недолюбливал все новомодные штучки, особенно полевые ловушки. Он предпочитал им древние, как мир, но не менее (если не более) надёжные колбы, пробирки и обычные проволочные клетки для всевозможных подопытных животных. Хотя мухами-дрозофилами и белыми мышами здесь и не пахло (их давно заменили более эффективные инопланетные собратья), сущность опытного дела не изменилась – бедняг по-прежнему держали в неволе и всячески над ними «измывались».
– В этой клетке живут катониксы, – Лабар остановился возле клетки внушительных размеров. – Их метаболизм практически не отличается от земного, хотя эти животные привыкли к меньшей силе тяжести и имеют повышенные, в сравнении с нашими земными тварями и людьми, биоритмы.
Репортёр изумлённо рассматривал то, что было в клетке. А там действительно было, на что посмотреть – катониксы были просто очаровательны. Они любопытно смотрели на людей, предчувствуя лакомое угощение. Их передние пары лапок выказывали явное нетерпение. Лабар нажал кнопочку, и из потолка клетки выдвинулось несколько цилиндриков пищи. Катониксы при этом чрезвычайно оживились. Они забегали по клетке, ритмично повторяя некоторые движения, как бы танцуя, а потом начали резво прыгать под самый потолок, отрывая на лету кусочки еды. Высоко прыгать им позволяло оригинальное строение задних лапок и мощного хвоста, внешний вид которого подозрительно напоминал волосы, заплетённые в косу. Они поедали пищу с такой скоростью, что изумлённый репортёр совсем не поспевал следить за их движениями.
– Они очень умны, – продолжил рассказывать Лабар. – Но не настолько, чтобы признать их разумными. О них можно говорить сколько угодно, так как они сами по себе существа уникальные, но сейчас главное другое. Их сердца бьются со скоростью до тысячи ударов в минуту, и, следовательно, они живут относительно недолго по нашим земным меркам. Самыми древними стариками у катониксов считаются особи, прожившие около девяти суток. Они необычайно живучи и чрезвычайно плодовиты – это и сделало их лабораторными животными. На своей родной планете, Сирене-5, они живут немного меньше. Видимо тамошние условия, в отличие от этой лаборатории, далеки от идеала.
Репортёр понимающе закивал и Лабар продолжил:
– Теперь о главном. Посмотрите на этот таймер. На нём обычно светилась точная дата в днях, часах и минутах, когда в эту клетку заселили новый выводок.
– Восемнадцатый солнцегрень прошлого года. Двадцать часов сорок пять минут, – прочитал репортёр.
– Именно так, – Лабар многозначительно поднял указательный палец. – Здесь нет никакой ошибки и нетрудно посчитать, сколько катониксианских жизней прожили эти особи.
Репортёр прищурил правый глаз, прикидывая цифру.
