– Это вы меня одели? – спросил Анвар.
– Да конечно, умыл, постриг и одела. Разве тебе не нравится сынок?
Анвар сразу не узнал старуху, но вмиг обернулся обратно – боже это же моя учительница. Постарела. – Заговорил он при себе.
Это была та самая учительница Анвара, в свое время они с друзьями издевались над ней, украли ее сумку и разули зимой, и так заставили идти домой босиком. Постарела, но всё ещё не потеряла славную улыбку.
– Ну и что, плевать бы хотел на твои обиды и месть. Всего-то копейки, – прошептал он и возгордился, словно готов к бою.
– Иди, умойся, дорогой. Ужин готов. Славным ты стал, словно голливудский актёр, – Анвар растерялся в миг, словно кто холодной водой обрызнул. Он не ожидал от нее ласковых слов, комплемент в свой Адрес, уже сто лет не слышал. «Дорогой» это слово для него равен к золоту. Он единственный раз в жизни слышал это волшебное слово ещё в садике от матери, когда мать обнял бри бегущего к ней сына. Он хранил это воспоминания в глубине своего подсознания, тайком он вспоминал это, будто кто ее украдёт. В этот момент он ели сдержал слёзы. Он почувствовал те чувства, которые не для взрослого человека, но не один разумный человек не в силах отказаться. Ему так захотелось, как ребёнок бегом обнять ее как родную мать. Но он опоздал на двадцать четыре года. Очень поздно он услышал то слова, которое без каких либо средств поднимет человека на самые высокие облака от счастья. Женщина обращалась к нему, как будто не чего не бывало, как будто и вообще не проходили годы, как будто вчерашний первоклассник сегодня к ней подошёл за домашним заданием.
– Иди в ванную, я приготовил тебе одежду. И по быстрее, а то остынет. Сейчас вот-вот придёт твой брат, – сказала старуха, накрывая на стол.
Анвар после этой фразы вообще остолбенел. Какой брат? Не свихнулся ли она случайно, подумал он и вошёл в ванную. Умылся, оделся, и выходит, всё ещё не поняв не чего. Впервые за сто лет кто завет его за стол, не воспользоваться ли случаем, подумал он. Вышел и сел за стол.
Комната окуратное, обои на кухне выброна со вкусом, шторы на кухне чуть выше комнатных светов, чтоб улица из нутрии хорошо видна было. Видно почти всё и вся как женщины подметают свои дворы, как ребята шумно разбегались по улице. Как сосед моет свою новую машину, выпевая при себе песню. А на столе конфетки на стеклянной вазе. На вазочке яблоня и одна хурма. По конфетам видно, что в доме нет детей. Старуха возится туда-сюда по кухне, ложа на блюдце готовый обед.
– А что за брат? – спросил Анвар с удивлением.
– Мой сын. Вед ты тоже мне как сын, уж, почему бы и не встать вам братьями? Вед я же учила и тебя в своё время.
– Точно, узнала она меня. – Неловко стало ему. Ему стыдно стал вдруг перед ней. Поступившись в дверь, пришёл и сын старухи. Хотя он умылся, но лицо алкаша и бомжа, которое годами разрисовано на его лице, не стереть за один день, одев ему чистую одежду. Не скрыть его истину.
Искандер, проходя мимо кухни, услышал голос мужика, вернулся назад, интересуясь, кто это гостит у них. Он удивился, увидев чужого на своей одежде за столом. Ростом и впрямь как Анвар, но младше его на два три года. Искандер, своими мускулами напоминал спортсмена. Когда он злился, его густые брови выглядели как будто заросли в волосы. Кажется, не зря она говорила слово братья с виду у них почти одинаковое брови. Человек, не знавший о них, и впрямь подумал бы, что они братья. У Искандера, от злости выпукло вены. Не знал он, что ему делать от ярости, не знал, кидать ли ему лепёшку которое он держал в руках, или поставить куда.
